– Не… не… надо… я… сейчас…

– Хрыч, ну ты человек или где? Как он встанет, если у него руки связаны?

– А вот так и встанет! Гадить умеет, а вставать типа нет? Я кому говорю, педрило!

Пытаюсь шевельнуться, изображаю видимость движения. На миг мне удается оторвать спину от пола, и тут же такая боль в груди пронзает меня, что я падаю обратно, и слезы наворачиваются на глаза.

– А-а-а!

Еще удар…

– Не… б-бейте, я… – кашляю, и окончание фразы теряется.

– Слыш, Моряк, я придумал. Ща я ему яйца отрежу, он у меня вмиг зашевелится!

– А мож не стоит? Чудному не понравится…

– Ты помнишь, шо он сказал? Шобы жив остался. Типа он после этого сдохнет? Не сдохнет. Зато выделываться не будет.

– А, ладно. Тока ты сам. Я лучше отсюда посмотрю.

– Ну как хошь. Я и без тебя справлюсь. Слышь ты, профессор! Зырь сюда. Вона орудие!

Я с трудом различаю в его руке что-то блестящее и скорее догадываюсь, чем вижу, что это нож.

Но ведь он не сделает этого на самом деле, ведь правда? Правда?

…отрезаны уши и еще кое-что…

"Не обманывай хотя бы сам себя!"

Шум в ушах, и все вокруг становится серым.

Вот и конец… Теперь уже все равно…

– Эй, ты! Интеллигент!

– Я те говорил – не надо…

– Не, смотри. Ща очухается!

Никаких новых ощущений. Все такая же равномерная боль по всему телу. А может, организм просто перестал воспринимать новую боль, как будто достиг порога, выше которого уже не подняться?

Хорошо, что мой желудок давно опустошен…

– Ну че ты, дурик? Я ж типа пошутил! На этот раз пошутил. Правда, Моряк?

– Ясен хрен – шю-утка! Сначала Чудной все шо надо отрежет, а там уже и мы. Правильно?

– Гы-гы.

– Ну тащи его сюда. Чудной заждался небось.

– Ун момент. Тяжелый, сука! Бля, да ты будешь стоять или нет? А то я ножик далеко не прятал!

Хрыч пытается удержать меня на ногах. Я хочу, очень хочу ему в этом помочь, но ноги подкашиваются, не в силах служить опорой моему телу. Нож мелькает в правой руке бандита, но даже его вид не может заставить мой организм сделать то, что я от него требую.

"Вот ты и окончательно превратился в тряпку, с которой два подонка могут сделать все, что взбредет в их извращенный ум. А у тебя даже нет сил им помешать. Да и желание совсем слабое…"

– Хрыч, кончай там с ним прикалываться!

– А че бы мне не поприкалываться? А, я тя спрашиваю?

– Чудной с ним разберется, тогда на пару поприкалываемся. А пока надо дело сделать.

– Типа не знаешь – когда Чудной разберется, уже не с чем прикалываться будет! Гы-гы!

– Блин, достал! Ну возьмешь телку и будешь трахать. Тащи наверх!

Меня выволакивают из подвала по лестнице. Пытаюсь сам ставить ноги на нужные ступеньки, получается невпопад. Хрыч помогает мне, подталкивая сзади.

Снова песчаная дорожка. А вон там слева – пятна, большие и маленькие…

"Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет."

– Шевелись, паскуда!

Входим в дом. Моряк за руку тянет меня вперед, Хрыч все так же толкает в спину. Вижу только расплывчатые бесформенные очертания, в которых угадываю соответствующие предметы: зеркало, шкаф, картина…

Даже картина, надо же!

А почему бы собственно и нет?

Дверь. Комната, похожа на кухню. Человек сидит за столом спиной к двери.

Меня направляют вперед, мимо него. Потом отпускают, и я падаю задницей, кажется, на стул.

– Развернись, сука, лицом, когда с тобой говорят!

Кто-то, наверное, все тот же Хрыч, с силой дергает меня за плечо, и сидящий оказывается прямо напротив меня. Фигура человекообразной формы.

Чудной – кто же еще?

– Ну че, братан, будем говорить, что ли?

Я хочу как-то изобразить ответную реакцию – хотя бы кивнуть головой – но тело больше мне не подчиняется.

– Хрыч, я те говорил – не увлекаться. А ну приведи его в чувство!

– Ща сделаем! Да ты не бойся, живой он в натуре.

В следующий момент на мою голову обрушивается ледяной водопад. Тело рефлекторно вздрагивает, и перед глазами все становится на свои места. Сосредоточенный взгляд, и шрам в пол-лица.

Тупая боль непрерывно грызет все тело. Если не шевелиться, то можно терпеть.