Каннингем Э.
Л И Д И Я
Перевел с английского А. Санин
Глава первая
Когда Алекс Хантер, мой босс, пригласил меня зайти в его кабинет, я нисколько не удивился. Более того, я этого уже ждал, о чем ему и поведал.
– Что у тебя с делом О'Лири?
– спросил он.
– Можно считать его почти закрытым, - бодро отчеканил я.
– Во всяком случае, никаких сложностей я больше не ожидаю. Я передал досье Харольду и сказал, что, по вашему мнению, будет лучше, если до конца его доведет он сам.
– Но это же бессовестное вранье!
– взвился Хантер.
– Вероятно, - преспокойно признал я.
– Я ведь люблю приврать.
– Ты вообще ведешь себя нагло и вызывающе. Мне это не по нутру, Харви, и я тебя честно предупреждаю: как только я подыщу тебе замену, ты будешь немедленно уволен. Более того, я попытаюсь внести тебя в черный список, чтобы, уйдя от меня, ты не сумел устроиться на более выгодную должность. Ты - развязный, гнусный, ненадежный и абсолютно беспринципный субъект. Единственное, что тебя хоть немного оправдывает - так это голова на плечах. В смекалке тебе не откажешь, это верно. Садись.
Я уселся в просторное черное кресло, стоявшее сбоку от его письменного стола, и принялся наблюдать за боссом. Хантер на меня никогда не кричал, но он и вообще отличался тем, что не кипятился и не повышал голоса ни в каких случаях, даже в самом раздраженном состоянии. Хотя внутри гнев ожесточал его, снаружи это никак не проявлялось. И еще одна особенность: сердясь, он всегда говорил правду. Меня он недолюбливал - по причинам, которые назвал сам, и которые, я должен признать, были не лишены оснований. Что касается моего к нему отношения, формулировать его я не готов, да это и не важно. Алекс Хантер - коренастый и курчавый крепыш со светло-русой, начинающей седеть шевелюрой и маленькими холодными голубыми глазками - с подчиненными он держался сухо и отчужденно, что оправдывал принципиальностью и чувством долга. Однако я считал, что принципиальности у него не больше, чем у бойскаута, и именно поэтому при всем желании так и не смог заставить себя уважать его. Впрочем, я вообще отношу себя к тем людям, которые мало кого и что уважают.
– Голова на плечах, говорите?
– произнес я.
– Смекалка? Вы и вправду так считаете? И где же она? Мне ведь уже тридцать пять, а я до сих пор числюсь всего лишь сыщиком в страховой компании за каких-то дохлых десять тысяч долларов в год...
– Не считая расходов.
– Не считая расходов, добавляет мой шеф, готовый скорее сжечь свою левую руку, чем оплатить мне жалкую поездку на такси.
– Черкани мне прошение, - вздохнул Хантер.
– Или ступай на свое место и подай заявление на увольнение. Как тебе удобнее.
– Да, с наемными работниками разговор у вас короткий, - кивнул я. Так что вам угодно, мистер Хантер?
– Колье Сарбайна, разумеется. Неужели ты сам не догадался?
– Отчего же - догадался.
С минуту мы молча сидели, пока он пожирал меня своими глазками-бусинками. Поскольку спокойно сидеть, пока тебя испепеляют свирепым взглядом - удовольствие небольшое, я не выдержал и спросил его, какова сумма страховки.
– Ровно четверть миллиона, - с готовностью ответил Хантер.
– Двести пятьдесят тысяч долларов.
– В одном полисе? Выданном нами?
– Да, в одном. И - именно в нашем.
– Но в нем ведь предусмотрена хоть частичная отсрочка платежа?
– Спроси у ребят наверху!
– отрезал Хантер.
– Какое мне, к чертовой матери, дело до отсрочки? Я знаю только, что через две недели моей компании придется выписать мистеру Марку Сарбайну чек на четверть миллиона долларов.
– Мое сердце обливается кровью при одной мысли о нашей компании.
– Не можешь без ехидства, - в тонкогубой улыбке моего босса было что-то змеиное.
– Вот ведь язва!
– Я вовсе не язвил.
– Эх, скинуть бы мне годков десять, - вздохнул он.
– Да, сэр. И что бы вы тогда сделали? Собственноручно отыскали колье Сарбайна?
– Нет, Харви. Я бы лично вышиб из тебя дух.
– Вот как? Это несложно. Вы же знаете - я не мастак драться. Вам даже не придется скидывать десять лет, сэр. Валяйте. Раз уж это доставит вам истинное наслаждение...
– Спасибо, Харви, - коротко кивнул он.
– Если верить газетам, то колье тянет на триста пятьдесят тысяч.
– Кто, черт побери, знает, сколько оно стоит на самом деле? Рыночной цены на такие изделия просто не существует. На прошлой неделе в "Парк-Берне Галериз" устроили распродажу драгоценностей камней, на которую выставили бриллиант "Ломас". Прилетевший из Чикаго Гольдберг предложил за него сто десять тысяч, а достался камешек Питеру Суини из Бостона - за сто семьдесят! Оценивают все по-разному, но в колье Сарбайна есть один камешек, которому "Ломас" и в подметки не годится. Я клоню к тому, что подлинной стоимости колье не знает никто, но застраховано оно на четверть миллиона зеленых, и именно эту сумму нам предстоит выплатить.