– Ты у меня сейчас сам помирать запросишься, вша свинячая!

Долго бы еще, должно быть, издевался Махан, к удовольствию Ремки, над бедным Сеней, но внезапно земля слегка дрогнула, чья-то гигантская тень как бы накрыла всех разом. Махану в первое мгновение показалось, что террикон, высившийся над пустырем, стал заваливаться на него. Он лишь услышал отчаянный вопль Штыба: "Славка!", едва успел оглянуться и мигом выпустил из рук Сеню. За ним, закрывая полнеба, высился всей громадой своих плеч Незабудный. Прежде чем Махан смог двинуться с места, огромная рука простерлась над ним, и он почувствовал, что нос его ущемлен вмертвую двумя жесткими согнутыми пальцами великана. Он попробовал было высвободить нос, но пальцы сжали его с такой силой, что Махан только занюнил тихонько.

Артем, не выпуская его стиснутого фалангами среднего и указательного пальцев носа, заставил Махана скрючиться в три погибели, а затем и вовсе опуститься на коленки.

– Рады, что зила, как у злона, вот и навалилизь!
– гнусаво заныл Махан, с вывернутой шеей стоя на коленях.- Нашли з кем зладить.

– А ты сейчас с кем сладить хотел? Ты что, добрым уговором действовал, не силком?
– грозно спросил Артем.- А ну!
– продолжал он, еще более мрачнея.- А ну, паразит, говори, повторяй вслух за мной: "Я есть распротакой собачий гад..." Ну, повторяй, говорю...

Махан сделал какое-то короткое движение, и в шмыгнувшей руке у него, как жало, мелькнул нож. Артем с усмешкой, пренебрежительно отмахнулся свободной рукой. Нож со свистом пролетел у всех над головами и с силой вонзился в телеграфный столб.

– Баловать?
– загремел низкий бас Артема.- На кого нож поднял? Говори, гад, скорее, пока я тебя в лепешку не сплющил. Я из тебя жмых выдавлю.

– Буждиде... Ждо вы бежобдазиде!
– гнусавил Махан, извиваясь на коленях с безнадежно ущемленным носом.

– Повторяй, сказал, за мной, ну!.. А то я у тебя со-палку твою с корнем выдерну. Говори: "Я есть распротакой собачий гад... который..."

– Я же де богу, даз вы дажали...

– Сможешь. Не сомневайся. Мы поможем. А непонятно будет, повторишь.

И Махану ничего не оставалось, как послушно загун-досить:

– Я ездь разбродакой зобачий дын.

– Гад, а не сын! Я твоих родителей не мараю. Собачий гад.

– Зобачий гад.

– Который,- продолжал Артем,- по боговой ошибке и по людскому недосмотру еще существует на белом свете...
– ...да бедом сведе,- лопотал, сопя и всхлипывая, Махан.

– И обещаю не лезть больше к честным ребятам и близко к ним не подходить.

– ...и близко де бодходидь.

– Ну, маршируй отсюда самым резвым аллюром, гунявый!
– сказал Артем, отпуская нос Махана и тщательно отирая руку платком.- И спасибо скажи, что я тебя еще при твоей нюхалке оставил. Только не суй ее больше куда не надо. А то я тебя так в следующий раз прищемлю, что одну только шелуху от тебя хоронить придется. Геть!

И Махан, всхлипывая, держась за распухший нос, поспешил скрыться за строениями, огораживавшими пустырь.

Так состоялось его посрамление.

Артем Иванович не спеша пошел с пустыря. Немножко позади него шел, легко подпрыгивая, чтобы попасть в ногу с ним, Сеня. В некотором отдалении следовали Ремка и парень, сопровождавший до этого происшествия Махана. Он с уважением поглядывал на широкую спину чемпиона.

– С чего он к тебе привязался?
– не оглядываясь, спросил Незабудный у Сени.

– Да ну его! Лезет все. Глупости всякие. Про клад какой-то допытывался.

– Про какой такой клад?
– Незабудный, приостановившись, через плечо глянул назад на Сеню.- Это еще что за разговор?

– Я сам не знаю,- сказал Сеня. А потом тихонько и виновато добавил:- Дядя Артем, а я с Ремкой боролся.

– Ну?

– Сборол он меня сразу.

– А на прием захватывал, как я тебя учил? Сеня покачал головой.

– Что так?

– Да он никак не захватывается. Здоровый он.

– Плохо я, значит, с тобой отработал. Но ничего, я тебя еще натренирую.

Уже смеркалось. Зажглись огни на эстакадах рудников. С каждой минутой все ярче разгорались красные звезды на копрах шахт. Ремка со своим спутником по-отстали, а Сеня шел за Незабудным, незаметно для него перескакивая от одной ямки, которую на ходу оставлял в земле своей пудовой тростью чемпион, до другой, стараясь каждый раз непременно ступить на этот богатырский след.

Теплый, весенний ветер гнал из близкой степи запахи влажной земли и свежей молодой травы.

Вдруг впереди неслышно шмыгнули по земле какие-то маленькие юркие тени. Они, как катышки пыли, в которые заворачиваются брызги воды, если плеснуть в жару на запорошенный пол, бесшумно ширяли в разные стороны.

– Глянь!
– сказал парень, шедший с Ремкой Штыбом.- Да это суслики, никак. Они тут, за оврагом, сроду не водились.

– Я уже второй день примечаю,- откликнулся сзади Ремка.- Дерут из степи. Воду, что ли, почуяли?