– Боже милостивый, – пробормотал капитан. – Это будет, пожалуй, похлеще, чем в Аушвитце и Дахау.

Питт пробивался, как сумасшедший, через спрессованную толпу узников, превратившихся в скопище едва способных передвигаться скелетов. Он нашел доктора Хоппера сидящим на койке, тупо пялящимся отсутствующим взором куда-то в пространство. Остатки одежды клочьями свисали с его тела, изнуренного непосильной работой и голодом. Но внезапно он встрепенулся, расплылся в широкой улыбке, с трудом поднялся на ноги и обнял Питта.

– Слава богу, ты и Ал сделали это! Чудо, о котором мы молили Небо, свершилось.

– Извини, что так задержались, – смущенно потупился Питт.

– Ева всегда верила в тебя, – сказал Хоппер осипшим голосом. – Она была уверена, что ты прорвешься.

Питт быстро огляделся:

– Но где же она?

Хоппер кивнул на нары:

– Тебе бы действительно не помешало пораньше здесь появиться. Она очень плоха.

Питт подошел и встал на колени рядом с лежащей на нарах фигурой, неподвижной как статуя. Невыразимая печаль проступила в каждой черточке его лица. Он не мог поверить, что всего за неделю она так исхудала. Питт мягко взял ее за плечи и слегка встряхнул.

– Ева, я вернулся за тобой.

Она медленно пошевелилась, глаза открылись, мигая, и непонимающе уставилась на него.

– Пожалуйста, дайте мне немного поспать, – пробормотала она.

– Ты спасена, Ева. Я заберу тебя отсюда.

Наконец-то она узнала его, но его лицо тут же размылось потоком хлынувших из ее глаз слез.

– Я знала, что ты вернешься за мной... за нами всеми.

– Еще немного, и мы могли бы не дойти.

Она заглянула ему в глаза и храбро сказала:

– А я вот ни минуты не сомневалась.

Он молча наклонился и приник к ее губам долгим, ласковым, нежным поцелуем.

Медицинская команда Леванта без промедления принялась за работу, накачивая бывших заключенных витаминами и стимуляторами, пока бойцы эвакуировали тех, кто мог ходить, на верхний уровень, где их усаживали на транспортеры. Первоначальные опасения подтвердились: операция угрожала затянуться, поскольку многие были настолько слабы, что не могли идти сами и их приходилось нести.

Проследив, чтобы о Еве и других женщинах и детях позаботились и подняли их на поверхность, Питт позаимствовал у подрывника отряда Леванта ранец с пластиковой взрывчаткой и вернулся к уже пришедшему в себя О'Банниону, сидящему рядом с вагонеткой под строгим надзором крепкой дамы из группы лейтенанта Штайнхольма.

– Следуйте за мной, О'Баннион, – приказал он. – Нам предстоит небольшая прогулка.

Литам О'Банниона размотался и упал, обнажив его обезображенное шрамами лицо, пострадавшее от преждевременного взрыва динамита, когда он в юности работал на шахтах в Бразилии. Уродливость черт подчеркивал окровавленный рот и отсутствие двух передних зубов, выбитых ударом Питта.

– Куда? – резко спросил он сквозь опухшие губы.

– Отдать дань смерти.

Охранница стояла рядом, когда Питт грубо поднял О'Банниона на ноги и подтолкнул вдоль железной дороги по направлению к склепу. Никто не проронил ни слова, пока они шли по руднику, время от времени переступая через тела охранников-туарегов, совершивших последнюю ошибку в своей жизни, вздумав оказать сопротивление головорезам Леванта.

Когда они подошли к пещере смерти, О'Баннион замешкался, но Питт жестко пихнул его внутрь.

О'Баннион повернулся лицом к Питту, все еще продолжая сохранять высокомерный тон:

– Зачем вы привели меня сюда? Прочитать лекцию о жестокости моих парней, прежде чем казнить?

– Вовсе нет, – спокойно ответил Питт. – Урок понятен и без лекции. Нет, я не собираюсь казнить вас. Ведь это было бы слишком быстро, слишком просто. Мгновенный всплеск боли – и темнота. Нет, я полагаю, что вы заслуживаете более достойного конца.

Впервые в глазах О'Банниона заплясали огоньки страха.

– Что вы задумали?

Питт указал стволом пистолета на штабеля трупов:

– Я собираюсь предоставить вам время для размышления над вашей жестокостью и алчностью.

О'Баннион растерялся.

– Зачем? Вы глубоко заблуждаетесь, если ждете, что я буду вымаливать прощение и просить о снисхождении.

Питт перевел взгляд на вершину груды человеческих останков, которую венчало хрупкое, полупрозрачное от истощения тельце девочки лет десяти с открытыми глазами. Внутри него вспыхнуло и заполыхало пламя безудержного гнева, хотя Питт изо всех сил старался совладать с эмоциями.

– Вы умрете, О'Баннион, но очень медленно, страдая от жажды и мучаясь от голода, как эти несчастные, погибшие по вашей вине. К тому времени, когда ваши друзья, Казим и Массард, найдут вас – если, конечно, вообще обеспокоятся вашим отсутствием, – вы уже присоединитесь к вашим жертвам.

– Расстреляйте, убейте меня сейчас! – яростно потребовал О'Баннион.

Питт растянул губы в холодной как лед улыбке и ничего не ответил. Он тыкал О'Банниона в спину стволом, заставляя того отступать в глубь пещеры. Затем заставил его лечь на пол лицом вниз, сам же вернулся в расщелину и разместил там несколько мощных зарядов пластита. Соединил взрыватели в одну цепь, установил время на таймере, хладнокровно помахал рукой О'Банниону, выбежал из шахты и спрятался за составом с вагонетками.