Капитан и еще какие-то люди вышли из толпы, чтобы поздороваться с нами. Последовали долгие рукопожатия, поздравления и восторженные комментарии по поводу небольшого слитка, который заведующий прииском извлек из кармана своего жилета.

– Капитан Уильяме, позвольте представить вам капитана Таббза, нашего нового интенданта.

Капитан снял шляпу и шаркнул деревянной ногой.

– Честь имею. Очень приятно, капитан Таббз.

Бедняга-отец служил отечеству тридцать пять лет и даже теперь носил титул капитана не по законному праву, а по обычаю, то есть никак не мог заседать в палате лордов, я же, безбородый юнец, получил титул учтивости одним разом.

Когда мы беседовали у двери, к нам подошел высокий мужчина с желтоватым лицом и темными глазами, которые смотрели на нас серьезно и закрывались через определенные промежутки времени, а потом внезапно широко раскрывались. Дамбрелл с живостью схватил его за руку.

– Познакомьтесь, Таббз, это - Эрлангер, человек, который в уэльсских кварцевых породах открыл золотоносные залежи. Изобретатель замечательной машины, названной его именем. Помогает нам приращивать капиталы.

– Ну, положим, мне дела нет, помогаю я вам в том или нет, - со смехом заметил американец.
– Главное, что я сам могу заработать приличные деньги. Завтра увидите, как работают мои машины. Чем больше добывается золота, тем больше достается мне. Ну, что же, вспрыснем это дело, так, кажется, у вас говорится?

Эрлангер остался с нами обедать. Он оказался очень славным, компанейским малым. Когда мы сидели за десертом в эркере гостиницы, на улице послышались дикие крики, и вскоре мы увидели жестикулирующих валлийцев. Из гущи толпы вырвался рыжеволосый детина. Он вбежал на залитую светом площадку и, размахивая молотком точно саблей, закричал:

– Эрлангер! Ты вор, грязная свинья, выходи, дерись со мной, чертов американский петух.

Тут валлиец пришел в еще большее возбуждение - замахал руками точно крыльями и закукарекал под аккомпанемент пронзительного уэльсского хохота.

Американец осклабился и повернулся к нам.

– Сегодня вечером Джимми что-то совсем спятил.

– Эрлангер, зачем вы держите на работе этого пьяницу, наглеца и пройдоху?

– Никто лучше его не разбирается в моих машинах. Вы убедитесь в этом сами, если его уволить. Больше пол-унции с тонны вы не добудете.

– Мы все же рискнем, - заметил Дамбрелл.
– Мне кажется, наш заведующий разбирается в них не хуже, чем этот пропойца. Кто он, наш штейгер, ирландец?

– Убей Бог, не знаю. Я сманил его сюда из Неаполя, когда путешествовал по Европе. Вероятно, в нем смешана кровь ирландца и мальтийки. А еще в нем есть что-то негритянское. Ну как, капитан, Уильяме, полагаю, вы не очень расстроитесь, если распрощаетесь с нами? Верно, чувствуете себя точно капитан барки, которую ведет лоцман. Не очень покомандуешь на шканцах, когда на борту опытный лоцман?

– Это верно, - ответил капитан Уильяме.
– Надеюсь, все же, наше судно доберется до гавани благополучно. Я, со своей стороны, буду стараться.

После того, как со стола убрали посуду, мы провели заседание правления, Я сел рядом с секретарем и положил перед собой недавно купленную бухгалтерскую книгу. Дамбрелл открыл заседание. Предстояло рассмотреть месячные счета.

Они оказались в полной исправности. Долкаррегской компании по добыче золота, серебра, меди и олова было два месяца от роду. За это время деятельность сводилась главным образом к проверке качества горной породы и измерению глубины пласта. Уже начинали горизонтальную выработку и даже при измельчении получили неплохую добычу золота. При одном работавшем "эрлангере" из сотни тонн кварца удалось извлечь пятьдесят унций золота. За последнюю неделю, когда запустили еще одну машину, выработка увеличилась, а в день нашего приезда из трех тонн руды получили девять с половиной унций. Слиток, недавно извлеченный из плавильного тигля, являл собой весомое доказательство, которое могло убедить даже закоренелого скептика. В конце заседания перешли на шепот, предварительно заперев дверь.

Результаты столь обнадеживали, что мы невольно обменялись изумленными взглядами. Похоже, дело сулило баснословные прибыли.

Предстояло обсудить лишь вопрос о заводе: нужны были дополнительные штампы и "эрлангеры". Недавно ввели в действие шесть новых машин, итого восемь; по договору с Эрлангером, он получал по сто фунтов за каждую, оговорив особое условие - двадцать четвертую долю всего добываемого под его руководством золота.

– С этими отчислениями сам черт ногу сломит, - сказал Дамбрелл. Отчисление в королевскую казну, есть еще доля сэра Уигкина, а теперь, когда дело пошло в гору, надо постараться выкупить эти машины у Эрлангера. Что он на это скажет? Позовите его сюда.

Эрлангер вошел - и ему предложили продать машины.

– Ну что ж, джентльмены, у нас хороший деловой союз, но я не хочу заключать сделку себе в убыток. По моим расчетам, один "эрлангер" обрабатывает в день тонну породы. Вы, вероятно, получаете унции три с тонны, а в скором времени будете добывать четыре-пять унций. Ладно, пусть будет три унции. С каждой машины мне причитается в день около десяти шиллингов. Восемь машин - итого, четыре фунта в день. Нет, на такую сделку я вряд ли пойду. Мне нравятся ваши горы, я очень ценю ваше гостеприимство. Думаю, поживу еще с вами немного, а вы обеспечивайте мою долю.

Эти слова весьма озадачили нас. За одно лишь использование машин приходилось вычитать из наших прибылей тысячу двести фунтов в год - чересчур высокая плата за изобретение.

– Позвольте переговорить с вами наедине, Эрлангер, - сказал Дамбрелл. Быть может, мы придем к соглашению.

И они вышли во двор посоветоваться. Вскоре Дамбрелл вернулся. Лицо у него сияло.

– Он согласен на три тысячи пятьсот фунтов и выдаст нам лицензию на эксплуатацию шестнадцати "эрлангеров".

Члены заседания застучали пальцами по столу в знак одобрения. Единогласно одобрили протокол заседания, на этом с делами было покончено и я отправился на боковую.