Лешко подумал, что они-таки задали работы ученым — как-то ведь надо все это обосновать, объяснить, втиснуть в рамки существующих теорий или ломать голову над созданием новых теорий… Потом он подумал о Славии, о погибшей девушке Славии, по чьему-то заданию стрелявшей в Лео. Он вспомнил, как вместе с Лео слушал ее предсмертное послание в комнате Грега… Тогда он, Лешко, высказал предположение о телепатическом воздействии какой-то необычайно одаренной личности и о генераторе дистанционного внушения, гипотетическом генераторе… а Лео видел во всем случившемся происки Врага рода человеческого… Совершенно всерьез.

Много, много событий произошло за последние дни.

Совсем недавно, вернувшись с Серебристого Лебедя на Соколиную, Станислав Лешко имел долгий разговор с руководителем отдела господином Суассаром, Кондором с планеты Кондор. Кондор был спокоен и благодушен и ничем не напоминал того усталого и нервного субъекта, которого видели сотрудники «пятерки» всего неделю назад. Кондор выиграл бой и мог теперь умиротворенно сложить крылья — большинством голосов Совет Ассоциации Миров признал целесообразным присутствие независимых наблюдателей-аналитиков в обитаемых мирах. Безусловно, на принятие именно такого решения во многом повлияли события, связанные с мыслеобразами-убийцами. Правда, не все суверенные планеты-государства согласились с позицией Совета — после консультаций со своими правительствами представители Аиста, Соловьиной Трели и Гаруды наотрез отказались терпеть присутствие в своих мирах «глаз и ушей Унипола», но дело все-таки было сделано.

Станислав Лешко подробно рассказывал о Серебристом Лебеде, о неуклонном передвижении фронтира и расширении мертвой зоны, о странной закономерности, под действие которой (если верить слухам) попадали люди, когда-либо работавшие на Западном континенте и безжизненных островах Серебристого Лебедя: все они раньше или позже кончали жизнь самоубийством.

Услышав о печальной статистике, касающейся фронтира на Серебристом Лебеде, Кондор растерял все свое благодушие. Он тут же поручил Лешко сделать самый тщательный анализ и, если слухи действительно имеют под собой основание, вппотную заняться фронтиром.

А вот к исчезновению руководителя пятой группы Леонардо Грега Кондор, в отличие от Лешко, отнесся довольно спокойно. Лешко не стал ничего говорить о видениях Грега на острове Ковача; он сказал только, что Грег переутомился и вообще… нервный срыв…

«Дорогой Стан, — сказал Кондор, — если настоящий профессионал не желает оставлять за собой следов, то он не оставляет за собой следов. Не ищите его, он отойдет, восстановится и объявится сам. По-моему, я неплохо знаю Лео».

Это был один из тех случаев, когда Станислав Лешко категорически не согласился с мнением руководителя отдела. «И все-таки я буду его искать, — упрямо наклонив голову, сказал он. — Есть еще такая абсолютно ненаучная штука, как предчувствие. Но оно меня редко подводит, господин Суассар». — «Что ж, — усмехнулся Кондор, — предоставляю свободу действий. Но не забудь заняться фронтиром на Серебристом. А что касается поисков этого секретного предприятия… Думаю, мы его не прозеваем, даже если они уже переполошились и свернули свою деятельность. Это вопрос времени».

Кондор обладал очень хорошим качеством: он никогда не рубил гипотезы, которые считал абсолютно несостоятельными, и давал возможность заниматься их проработкой. Кондор отдал Униполу без малого три десятка лет…

«Вообще-то я намеревался предложить тебе замещать Грега», — продолжал Кондор, но Лешко поспешно замотал головой: «Нет, господин Суассар, пусть уж лучше Драган…» Руководитель отдела согласно кивнул.

«Может быть, действительно, мы рано забили тревогу? — думал Станислав Лешко, направляясь к себе в кабинет. — Может быть и впрямь Лео разыскал какого-нибудь местного Дедала, и тот сделал ему крылья? Отойдет, восстановится и вернется…»

Кондору было простительно такое отношение к исчезновению Лео: он не слушал аудиту с предсмертным посланием Славии; не видел Грега, лежащего у входа в пещеру на острове Ковача; не присутствовал при разговоре в гостиничном номере, когда он, Станислав Лешко, испугался, что Грег всадит в него заряд эманатора; не ходил у оплавленных скал на том же острове у фронтира. Именно тогда ему, Станиславу Лешко, стало окончательно ясно, что его друг и напарник серьезно болен. Господин Суассар ничего этого не знал… И пусть предчувствие, действительно, штука несколько иррациональная, но все-таки оно существует; далеко не все явления можно понять и познать, однако это отнюдь не значит, что их нет…

И была, была еще одна заноза, очень неприятная и причиняющая боль заноза, хотя, скорее всего, совершенно нереальная, относящаяся к категории кажущихся.

«Покои Мнемосины» в полицейском управлении Илиона. Зондаж личности Лайоша Ковача.

Конечно, это вполне могли быть, как считал дубль-офицер Патрис Бохарт, просто отрывки из фильмов, которые паренек-оператор Андрей наугад выуживал из памяти молчуна Ковача. А если не отрывки из фильмов? А если все-таки отрывки из жизни, из многовековой жизни Лайоша Ковача, заключившего когда-то договор с Врагом и ставшего верным его помощником?..

Преддверие… Он, Станислав Лешко, еще раз побывал в той пещере на острове Ковача — и ничего там не обнаружил и не увидел. Ничего. Никаких отблесков — ни багровых, ни золотистых… хотя, конечно, это ничего не значило. Ход открывался именно для Лео….и закрылся после его возвращения…

«Что за вздор, господин Лешко, — сказал он себе. — Какой ход, какие отблески? Фронтир. Нужно немедленно заняться фронтиром. И поисками Лео».

Тем не менее, устроившись за столом в своем кабинете, Станислав Лешко задал биокомпу Валентину сразу четыре задачи.