О.Корнеева
Саня
Воздух свеж и прозрачен, словно питье. Закрыв глаза, я остужаю тело растворенными в нем солнцем и туманом. Сводит судорогой, огонь, - и рвусь, задыхаясь из плоти. И не чувствую движения - слегка натянут, перетекаю влажным всплеском в неподвижную зыбь утра.
Трава шуршит, скользя по боку палатки. Едва заметное кострище пружинит под кроссовкой. Присаживаюсь ну корточки, окунувшись в туман, кладу несколько сухих - нет, отсыревших прутьев, и поджигаю их слабым лучом бластера.
Кажется, нашумел. В палатке слышится возня, молния расстегнулась, и высовывается заспанная физиономия.
– Привет, - говорю а.
– Спайдер... Ты откуда?
– Саня щурится.
– Сверху.
Саня смотрит в небо. Потом вылезает, садится, ткнувшись лицом в колени.
– Спи дальше, - советую я, - пока чай сделаю. Где ты берешь воду?
– Здесь...
– В озере?
– Прямо, в двадцати метрах родник. Под кустом, - он почти засыпает.
Возвращаюсь. С волос капнуло, застыли руки. Я вдоволь напился, но этот запах пойманной воды...
Вешаю котелок к подбрасываю прутьев. Появляется взъерошенный Саня.
– Искупался?
– Немного, - он легко шлепает меня по спине, садится.
Как тихо. Кажется, бесплотен, не существую больше, - часть леса, и все вобрал в себя. Наверно, легче было бы потерять сознание, но огонь почти прозрачен, у него не хватает ни сил, ни красок, чтобы заворожить. Солнце... я так и не понял, когда оно стало ярче. Последние обрывки тумана вползают в сплетение трав, тают и превращаются в душисто-живую воду...
– Надолго?
– спрашивает Саня.
Я не сразу понял, так чужды здесь слова:
– До вечера.
– Ты подтвержден вне закона, теперь уже за подрывную деятельность.
– Знаю.
Я не хочу об этом: мне хорошо сейчас.
– И подлежишь аресту, - Саня выдергивает меня в реальность.
– Тоже знаю.
– И у тебя хватило наглости прилететь, - смеется он.
– Ага...
Я выбираю прутик поровнее и подношу к пламени, пытаясь зажечь. Сзади забулькало. Я оборачиваюсь: в траве бледно-зеленым светятся любопытные глаза.
– У нас гость, - говорит Саня.
– Налови рыбы.
– Кто там?
– Русалка, - он сыплет заварку в закипевшую воду.
– Получилась?
– Конечно, - Саня доволен.
– Уже сцены устраивает. Вчера, видишь та, надо было танцевать в лунном свете, а не с кем. Подружек ей подавай да витязя.
– Берегись...
– Что они со мной только не делали, - отмахивается он.
– И янтарь жгли, и заклинают каждый день. Смотри, совсем в шамана превратился: работать-то надо.
Вид у него и впрямь живописный. На шее пучки травы на веревочках, ветки, еще что-то. Морды, перья, кольца, светлые космы до плеч, шорты в колючках...
Плеснуло, и по траве запрыгали здоровенные карпы. Саня собрал каркас, водрузил на него сковородку и принялся за рыбу.
Потянуло к воде. Нырнуть, насовсем. Там спокойно; хорошо и спокойно, вода не убивает...
– Прекрати, - сказал Саня, не оборачиваясь.
– Он мне нравится, - обиделась русалка.
– Мне тоже, - возразил Саня.
– Он гость.
– Все нельзя, нельзя...
– Не ворчи, в старуху превратишься.
Русалочка замолчала.
– Мы потом искупаемся, - предупредил Саня.
– Чтобы без фокусов. А ты, он повернулся ко мне, снял амулет и надел мне на шею, - носи вот это.
Я слушал этот сумасшедший диалог. Что это? Провал во времени? Искажение разума? Саня - бионик. Однажды ему пришло в голову, что если очеловечить природу, вернуть людей в сказку, воскресить домовых, леших, водяных, люди обретут душу, утраченную в процессе эволюции. Он начал с киберов, кончил биоплазматической русалкой. Кто знает, быть может, он и прав...
Рыбой пахнет, жареной. Саня поглядел на меня и усмехнулся:
– Подожди немного.
– Хорошо здесь, - мучительно ежась, сквозь сжатые зубы: - Тебя не обнаружили?
– У меня воздушная разведка. Да и кому я нужен, сумасшедший?
– А твои монстры? Сейчас стреляют, не думая, - казалось, я святотатствовал.
– Всегда стреляют, не думая, - говорит он.
– Давай тарелку.
– В палатке, в синем пакетике...
– Саня примеривается к обжаренной шкурке, - пленки и записи. Не забудь забрать.