Надолго воцарился гвалт из одобрительных воплей.

Когда наконец наступила тишина, королева Арма сказала:

— Сегодня вечером я с величайшей радостью хочу сообщить, что боги вступились за добрых и праведных жителей Сампитея.

Она отбросила знамя и взялась за длинный узкий свиток пергамента.

— Это последнее сообщение от Протаруса, — сказала она. — Я получила его сегодня утром. Очевидно, юный король Протарус понял ошибочность своего поведения. Наконец он оценил правоту нашего нейтралитета. Он снимает все свои требования и теперь лишь просит — весьма вежливо — продать его отчаянно нуждающейся армии провиант по хорошей цене.

Сообщенная королевой новость привела толпу в еще большее возбуждение. Люди орали от радости, пока не охрипли, и хлопали, пока ладони не потеряли чувствительность.

Затем Арма сказала:

— Что скажете, мои верные подданные? Проявим ли мы великодушие? Покажем ли королю Протарусу, как ведут себя цивилизованные люди?

Крики одобрения скрепили предложение. Люди всхлипывали и обнимались, восхваляя богов за то, что те пришли на помощь в столь важный момент.

Посреди этого хаоса Сафар пробрался к Мефидии.

— Что-то тут не так, — сказал он. — Уж я-то знаю Ираджа. Он так легко не отступается.

Мефидия кивнула. Сафар рассказывал ей о дружбе с Протарусом и о том видении, где Ирадж шел во главе армии завоевателей. Впрочем, по ряду причин, в основном из-за данного слова Коралину, он умолчал о битве с демонами.

— После представления готовимся к отлету, — сказала она, даже не понижая голоса посреди гама, поднятого развеселившимися людьми. — Улетаем на рассвете. Горожане на радостях вряд ли обратят на нас внимание.

Представление закончили, хотя все актеры, ощущая что-то неладное в воздухе, уже не вкладывали в выступление столько души. Королева поблагодарила их и одарила Мефидию дополнительными штуками сампитейского шелка.

Приготовиться к незаметному исчезновению было нелегко. Вокруг труппы крутилось столько доброжелателей и гуляющих, что актеры смогли лишь сложить вещи и поднести их к кораблю по возможности ближе. Чейзу и чернорабочим был отдан строжайший приказ успеть все загрузить за час до рассвета на корабль и быть готовым к отлету.

Ночевали в палатках, держа пожитки под рукой, чтобы успеть спешно захватить их.

— Хотел бы я отправить послание Ираджу, — сказал Сафар, когда они с Мефидией устраивались для короткого сна.

— И что бы ты ему сказал? — спросила Мефидия, снимая остатки грима влажной губкой. — Пощадить город? Или только нас? — Она бросила на него циничный взгляд. — Хотела бы я знать, в каком виде надлежит предстать перед кровожадным варваром.

Сафар покачал головой.

— Ирадж не варвар, — ответил он.

— Ты же видел сожженные деревни, — сказала Мефидия, — тысячи беженцев. Если это не варварство, то что же?

— Тогда, по моему мнению, и весь мир погружен в варварство, — сказал Сафар, начиная сердиться. — Ирадж не более дикарь, чем те, кто противостоят ему. Валария считается цивилизованным центром Эсмира. А там заправляют обычные самовлюбленные бандиты. А посмотри на Сампитей. И здесь дела обстоят не намного лучше. У королевы Армы и ее двора есть шелк и богатства, торговля. А как насчет простых людей? Они так же бедны, как и простые жители Валарии.

— Возможно, у короля Протаруса плохие советники, — спокойно сказала Мефидия. — Возможно, он не видел тех бедствий, что отмечали мы во время путешествия. Бедствий, вызванных его армией.

Сафар с минуту помолчал, размышляя о сказанном и пытаясь отделить детские впечатления от взрослых.

— Я давно уже не видел Ираджа, — наконец сказал он. — Но не думаю, что он так уж сильно изменился. У него было доброе сердце.

— Может быть, эту доброту внушал ему ты, — сказала Мефидия. — Может, именно твое присутствие заставляло его тоньше воспринимать мир.

— Ирадж человек самостоятельный, — настаивал Сафар. — И доброта была его собственной. Ему ничего не нужно было от меня. К тому же он прирожденный воин, и пусть мне не нравятся его методы, но он все же стремится изменить мир к лучшему. Ирадж не несет с собой чумы и ужаса, как тот червь из Кишаата. И он не чета тем старым королям и дворянам, что подобно чуме заполонили Эсмир.

— Тем не менее, — сказала Мефидия, — ты, как и я, не хотел бы попасться ему на пути, когда он в гневе.

— У армий нет сердца, — сказал Сафар. — И в первую очередь нам придется столкнуться с армией. Королева Арма сглупила, отказавшись повиноваться. Солдаты его наверняка получат приказ показать на примере Сампитея, что станет с непокорными. И я не хотел бы оказаться у них на пути.