Верблюд попытался метнуться в сторону, но его удержала веревка, привязанная к кобыле. Оба животных заметались, вопя и пытаясь оборвать привязь.

Бадави, становящийся шустрым, когда дело того требовало, мячиком катаясь среди ног, заорал, призывая обезумевших животных остановиться. Но тут веревка лопнула, и кобыла с верблюдом помчались прочь, направляясь к знакомым предгорьям.

Бадави вскочил на ноги и завопил:

— Вернись, мой Сава! Вернись, любимый!

Но мольбы его остались неуслышанными, и вскоре кобыла и верблюд исчезли за холмом.

Бадави проклял этот несчастный случай. Затем вздохнул, представив себе долгий путь домой пешком. «Это кобыла во всем виновата», — сказал он себе и обругал недостойное создание, доставившее ему столько хлопот.

Внезапно он похолодел. Опасность свилась кольцом в животе, а волосы на затылке встали дыбом, как колючки у пустынного ежа. Инстинкт заставил его обернуться и всмотреться в просторы Запретной Пустыни.

Он приложил ладонь козырьком над глазами, но в первый момент ничего не увидел. Затем он разглядел вздымающийся столб пыли и подумал, уж не смерч ли приближается. Но изумление его тут же переросло в испуг, когда пыль раздвинулась и из нее показалась протяженная колонна темных фигур.

Они быстро приближались, и он попытался бежать. Но страх сковал его ноги, и он так и остался стоять на месте с раскрытым ртом, разглядывая фигуры и пытаясь понять, кто же это такие.

Фигуры быстро стали приобретать столь отчетливые очертания, что у Бадави внутри все опустилось.

Демоны!

Это были чудища в боевом снаряжении, с широкими рылами и крапчатой зеленой шкурой. Кони, на которых они ехали, были ужаснее всадников — даже не кони, а твари, смутно напоминающие лошадей, — с длинными клыками и когтистыми кошачьими лапами вместо копыт.

Бадави вышел из столбняка, и негнущиеся ноги понесли его вперед. Но не сделал он и нескольких шагов, как шпоры его зацепились друг за друга, и он полетел лицом в землю.

Тут его окружили чудища, вопя так, что по спине побежали мурашки. Всхлипывая и призывая богов, Бадави свернулся комочком, стараясь не угодить в зубы демонических коней. Наконечники копий уткнулись в него, и он завопил как поросенок, подпрыгивая всякий раз, как острие вонзалось в кожу.

Затем ему показалось, что раздался чей-то громкий приказ, и тут же наступила тишина, и его перестали мучать.

Чей-то голос сказал:

— Встань, человек. Я хочу посмотреть на тебя.

Голос звучал холодно, хрипло и странно.

Оставаясь лежать, Бадави захныкал:

— Прошу вас, господин. Не мучайте меня. Я всего лишь бедный фермер, не сделавший никому никакого зла.

Тогда прозвучал другой нечеловеческий голос:

— Послушай, Сарн, давай его просто прикончим и приготовим обед. Я голоден! Мы все голодны!

Это замечание вызвало хор одобрительных выкриков у других демонов, и они принялись скандировать:

— Жрать! Жрать! Жрать!

У Бадави от страха перехватило дыхание. Он встал на колени и, воздев руки вверх, принялся молить о пощаде.

Демон, заговоривший первым, и чудище поменьше, сидя на своих скакунах, уставились вниз на человека, ожидая, какую забавную чепуху он понесет.

— Прошу вас, господин, — взвыл Бадави. — Оставьте жизнь этому недостойному насекомому. У меня дочери, господин. У меня сыновья. У меня жена. Сжальтесь, господин! Пощадите старого Бадави!

Услышав эти мольбы, демоны расхохотались. И лишь Сарн не сводил с Бадави огромных желтых глаз. Он поднял когтистую лапу вверх и призвал всех к тишине.

— Ты просишь жалости у меня? — презрительно спросил Сарн. — Сарн никого не жалеет. Тем более людей.

— Вы не поняли, господин, — забормотал Бадави. — Я прошу не ради себя. Но ради вас.

— Ради меня? — сказал Сарн. — Да что ты можешь сделать для Сарна, человек?

— Ведь вы же голодны, господин, — ответил Бадави. — И я мог бы доставить вам удовольствие. Однако возьму на себя дерзость отметить… что я всего лишь один. А вас много. И я просто скорблю от мысли, что меня одного не хватит, чтобы утолить муки вашего голода. С другой стороны, господин, у меня дома, который не так далеко, этого добра достаточно, чтобы насытить всех вас.

— Ты имеешь в виду дочерей и сыновей? — спросил Сарн, кривя чешуйчатые губы.

— Да, господин, — ответил Бадави. — И еще моя жена. Жирный и нежный кусочек, если мне позволено будет сказать. С тех пор как она поселилась под моим кровом, я кормил ее самым лучшим.

Гифф, другой демон, презрительно фыркнул:

— Так ты предлагаешь свою семью, человек? Чтобы спасти собственную жизнь? Что же ты за создание такое?

Не обращая на него внимания, Бадави вновь обратился к Сарну: