На этот раз он подготовился. Дабы скоротать время, он прихватил с собой еду, питье и старую книжку по астрономии. Запасы его, как и день, подходили к концу, и он обратился к книге как раз в тот момент, когда худой жрец с красными глазами и торопливыми движениями вернулся с ответом.

— Пойдем, пойдем со мной, — сказал он. Тут же повернулся и засеменил вперед, даже не оглядываясь на Сафара.

Сафару пришлось поспешить, чтобы не отстать.

— Меня приняли, господин? — спросил он.

— Не зови меня господином. Не зови меня господином, — зачастил жрец. — Просто праведником. Просто праведником…

— Простите мое невежество, праведник, — перебил его Сафар. — Меня приняли на учебу?

— Да, да. Теперь вот сюда. Теперь вот сюда.

Сафар оказался в огромной пустой столовой, с каменным полом, покрытым коркой засохшей пищи.

Жрец сказал:

— Отскреби это. Отскреби это.

Он указал на ведро с грязной водой, в которой плавала щетка.

Когда Сафар поднял голову, жрец уже спешил прочь.

— Подождите, праведник! — закричал он ему вслед. Но маленький жрец уже скрылся за дверью, захлопнув ее за собой.

Сафар взялся за ведро и щетку, встал на колени и принялся отскребать грязь. Деревенский парень никакую работу не считал зазорной. Так он скреб несколько часов, но без особого успеха, поскольку вода в ведре была не чище пола. Ко времени вечерней молитвы за ним пришел прислужник постарше и отвел в огромную спальню, битком набитую студентами-первогодками. Ему выдали одеяло, указали место для спанья на полу и снабдили ржавой металлической чашкой с холодной жареной картошкой, черствым пшеничным рогаликом и яйцом, сваренным вкрутую.

Пока он с волчьим аппетитом уничтожал снедь, прислужник вкратце сообщил ему об обязанностях, в основном сводившихся к отскребыванию грязных полов.

— Когда же начнутся занятия? — спросил Сафар.

Прислужник рассмеялся.

— Они уже начались, — сказал он и удалился без дальнейших объяснений.

Сафар уже давно узнал от Губадана, что учителя любят присматриваться. «Что ж, — подумал он, — если отскребывание полов — первый урок, так тому и быть». Тем он и занимался целый месяц, задерживаясь во время переноски ведра с водой у дурно пахнущих мастерских и лекционных залов, откуда эхом доносились красноречивые голоса жрецов.

Затем его вызвал к себе Умурхан, и больше ему не приходилось заниматься уборкой.

Сафар вернулся к реальности. Он протер глаза, отметив, что за окном уже засверкали звезды. Увидев хвост кометы над Домом Шута, он задумался об астральном значении видения. Тут он услыхал некий звук — кто-то скребся в дверь. Сквозь сумятицу мыслей и воспоминаний до него дошло, что звук этот он уже слышал минуту назад. «Ну да, — подумал он, — я размышлял об Умурхане, и что-то прервало меня. Этот самый шум у двери».

Послышался чей-то голос:

— Сафар, ты не спишь?

Совсем юношеский голос. Сафар задумался, но тут же улыбнулся, сообразив, кто это может быть.

— Заходи, — сказал он.

За грубой дверью из досок Нериса торопливо приглаживала волосы и поправляла наряд. Она надела короткую свободную тунику, открывающую ее длинные ноги, и туго затянула пояс, дабы фигура не выглядела совсем уж мальчишеской. Весь ее наряд — серая туника и светлые рейтузы — давно поизносился, но на ткани добротного качества заплатки были почти незаметны.

— Наверное, это Нериса, да? — донесся до нее голос Сафара.

Она услыхала, как он рассмеялся.

— Ну а если это какой-нибудь бродяга, то ты напрасно тратишь время, о друг ночи. Все свои деньги я потратил на выпивку и другие низменные цели.

Нериса захихикала и толчком открыла дверь. Сафар усмехнулся ей приветственно с подоконника, где он сидел. Белая студенческая мантия обтягивала его сильные ноги горца. Нериса подумала, что еще никогда не видела такого красивого юноши, высокого и стройного, с широкими плечами и узкой талией, перетянутой красным поясом прислужника. У него была оливкового цвета кожа, а над полными губами изящно изгибался нос. Темные, коротко подстриженные волосы прямыми прядями нависали над глазами столь голубыми, что сердце Нерисы растаяло, едва она впервые заглянула в них.

Он подозвал ее к окну.

— Я наблюдал за кометой, — сказал он, указывая на звездное небо.

Она подошла и перегнулась через его ноги, чтобы видеть лучше.

— Вон там, — показывая, сказал Сафар. — В направлении Харле — Дома Шута, Арлекина.

Она увидела длинное узкое созвездие Арлекина, отличимое по остроконечному колпаку и физиономии с крючковатым носом. Линию подбородка пересекала бледная полоса хвоста кометы.

— Я вижу ее, — сказала Нериса голосом, задрожавшим от близости к Сафару. Она взволнованно отвернулась, чтобы он не заметил, как она вспыхнула. — Надеюсь, я не помешала тебе?