Упрек не заставил себя ждать, хотя не было ни криков, ни воплей, к которым я так привыкла.

— Насколько я понимаю, это герцог развил в вас столь необычные привычки? — холодно и невозмутимо осведомился Лоренс.

— Разумеется, это не моя идея, — начала я в надежде обезоружить его чистосердечием. — В тринадцать лет я находила портвейн омерзительным. Но в четырнадцать я услышала от деда, что он доволен моими успехами. Теперь это действительно превратилось в привычку. Надеюсь, вас это не оскорбляет?

Неплохой способ обороны, и к тому же почти не пришлось лгать. Я принялась было размышлять, не стоило ли придумать что-нибудь более правдоподобное, когда муж заявил с таким же спокойствием, правда, ни на минуту меня не одурачившим:

— Леди в высшей степени неприлично пить портвейн. Подобные вещи позволяют себе простолюдинки или потаскушки в пивных. Это пахнет банальностью и посредственностью. Я всегда презирал посредственность.

— А по-моему, этот замечательный портвейн слишком дорог, чтобы потаскушки могли его себе позволить. О Боже, милорд, не осуждайте меня. Вернее, мой болтливый язык. К сожалению, он часто опережает мысли. Простите меня.

Я решила не упоминать о своем пристрастии к коньяку, напитку из Франции, любимому многими мужчинами.

Лоренс пялился на меня, как на сказочное чудовище, вдруг возникшее перед ним.

— Моего дедушку, — медленно пояснила я, готовая ринуться в бой, — никак нельзя было назвать банальным, и если он что-то одобрял, значит, не он, а всякий, кто посмел бы оспорить его мнение, мог считаться посредственностью!

Я думала, что муж вскочит и опрокинет на меня стол, но ничего подобного не произошло. Лоренс лишь глубоко вздохнул.

— Мне следовало бы помнить о необходимости приспосабливаться к привычкам своей половины. В конце концов именно у меня есть опыт в браке. Вы же слишком молоды. Я не хочу сломить ваш дух, Андреа, то есть Энди, но не могу позволить вам подобного на людях. Нет, не спорьте со мной. Я предлагаю компромисс: вы пьете портвейн исключительно в моем присутствии. Справедливо?

— Я никогда не пила в компании, — заверила я. — Только вместе с дедушкой.

— В таком случае не о чем волноваться, — объявил он и легонько коснулся моего бокала своим. — За мою прелестную юную жену. Пусть она никогда не думает, что вышла замуж за ворчливого дряхлого старика.

— Верно, верно, — поддержала я, расплываясь в улыбке, как чудом избежавший Страшного суда грешник, и пригубила портвейн. Далеко не так хорош, как дедушкин. Будь дедушка здесь, я наверняка бы презрительно скривилась и вылила вино, но сейчас продолжала пить. Лоренс действительно справедлив, но жизнь не всегда бывает таковой. Некоторые люди, вероятно, сказали бы, что я попала в капкан, который сама и поставила.

— Похоже, у вас сильная воля?

— Вовсе нет, — призналась я, рассматривая салфетку. Потом развернула ее и снова сложила, повторив эту процедуру раз десять. — Если я чем-то огорчу вас, вы должны сразу мне сказать. Вы правы: в браке важнее всего взаимные уступки. Кому-то следует сдаться первым, даже если правда на его стороне.

— Насколько я понял, вы только что разрешили мне поправлять вас, если я сочту нужным?

Я вовсе не это имела в виду, но он казался таким снисходительным… впрочем, как многие старые мужья по отношению к хорошеньким молодым женам. Потрясенная его добротой, я весело заключила:

— Совершенно верно. Вы джентльмен, Лоренс, такой, каким был в свое время дедушка.

Не успели слова сорваться с губ, я окаменела, вперившись глазами в мужа, и, к своему полному ужасу, зарыдала.

Клянусь, я понятия не имела, откуда берутся проклятые слезы, но они отчего-то лились из глаз, текли по щекам и орошали подбородок.

— Господи, мне так жаль…

Когда он поднял меня и прижал к груди, я ни секунды не колебалась. Никто не обнимал меня после смерти дедушки, пока не приехал Питер. Лоренс такой высокий, и на него легко опереться. Я продолжала рыдать.

Его теплое дыхание шевелило мои волосы.

— Все в порядке. Я знаю, вам тяжело пришлось. Все хорошо, Андреа, то есть Энди. Поплачьте, дорогая, и сразу станет легче.

Я с готовностью отказалась бы от портвейна, попроси он меня об этом. Но он предпочел уступить даже в такой мелочи и предлагал дружбу и участие. Как мне повезло, когда он решил познакомиться со мной и посчитал подходящей для себя невестой!

Я всхлипывала, икала и наконец, немного успокоившись, подняла лицо:

— Если вам не нравится, я не буду пить.

Лоренс тихо рассмеялся и снова обнял меня:

— Нет, графиню и ее портвейн грех разлучать.

В этот момент я готова была защищать мужа ценой собственной жизни и убила бы любого, посягнувшего на него. И улыбнулась ему сквозь дымку слез.

— Если в вашем шкафу есть парочка фамильных скелетов, клянусь честью не проговориться об этом.

Лоренс какую-то долю секунды помедлил, прежде чем беспечно бросить: