— Не желаю думать об этом. Страшно.

— В этой комнате гнездится зло, — задумчиво вымолвил он, — таится прямо в Девбридж-Мэноре, у нас под носом. Может, у виконта слишком разыгралось воображение? — Он покачал головой. — А если нет, тогда зло, живущее с нами, причастие к ужасному преступлению. Какому же?

Он отвел от меня глаза и всмотрелся в маячившую впереди кленовую рощу.

— Я много думал об этом. В семейных хрониках не отмечено ни одного гнусного деяния, случившегося за последние два столетия… А, вот превосходное поле. Есть где порезвиться. Можно перескочить через ограду.

Я рассмеялась и пришпорила Малютку Бесс. Она фыркнула и стала рвать узду. Я снова потрепала ее по шее и с недоумением нахмурилась:

— Что с тобой, девочка моя?

Джон поскакал вперед. Я увидела, как Буйный взметнулся в воздух и перелетел через деревянный забор так легко, что между его копытами и верхушками кольев оставалось не менее трех футов. Земля была раскисшей, но Буйный даже не замедлил бега. И выглядел при этом великолепно!

— Давай покажем ему, Бесс! — прошептала я, припав к ее гриве. Кобылка задрожала и метнулась вперед. Перед самой оградой я сжала ей ногами бока.

Она дико взвизгнула и прыгнула. Я распласталась на ее шее и перехватила поводья, но она словно обезумела, пытаясь сбросить с себя лишний груз, которым, очевидно, считала меня.

Она неестественно изогнулась, снова заржала, и в какое-то мгновение я поняла, что ей не удержать равновесия. Копыта Малютки Бесс коснулись грязи; кобылка совсем по-человечески вскрикнула от боли и гнева и вырвала узду. И когда уже валилась на бок, я успела высвободиться, оттолкнулась и, перелетев через голову лошади, приземлилась на спину на пригорке, а потом покатилась по земле, хватаясь за траву. Кажется, я ударилась головой о камень, потому что почувствовала жгучую боль в затылке.

Прежде чем все почернело, до меня донеслось жалобное ржание. Больше я ничего не слышала.

Я не хотела открывать глаза. Не хотела возвращаться в чужой, враждебный мир. Но чьи-то руки… руки Джона обнимали меня. Я ощущала это. Сознавала. Чувствовала щекой, как бешено колотится его сердце. Пришлось все-таки открыть глаза — ведь он боится за меня.

Его лицо плыло и качалось, так что пришлось поморгать. Я попыталась поднять руку, но не смогла.

— Вы здесь, правда?

Джон взял мою ладонь и осторожно сжал.

— Да, здесь, и никуда не уйду. Как вы себя чувствуете?

Он судорожно стиснул объятия. И я, как ни странно, не испытала ни малейшего страха. Наоборот. Наконец-то я в безопасности, меня берегут, лелеют… любят?

Какое прекрасное чувство!

— О Господи, — прошептала я, — отпустите меня! Скорее!

Он повиновался. Я дернулась, неуклюже перевернулась, и тут меня вывернуло прямо на зеленые побеги нарциссов.

Голова разламывалась так, что хотелось умереть, но Джон снова обнял меня, вытер рот платком и бережно прижал к себе.

— Так лучше?

— Да, но сейчас моя голова покатится по земле или расколется. Что вы тогда сделаете? Жаль, нельзя остановить все это. Как противно!

— Еще бы. Полежите спокойно и послушайте. Только не двигайтесь и дышите медленно и ровно. Я повернул Буйного как раз вовремя, чтобы увидеть, как Малютка Бесс неестественно изогнулась и вас сорвало с седла. Что случилось? Она поскользнулась? Каким образом ей удалось вас сбросить? Если можете, попытайтесь все мне рассказать.

Воспоминания нахлынули обжигающим потоком. Я попробовала сесть, но Джон не позволил.

— Нет, не шевелитесь. В чем дело?

— О Боже, Джон, что-то не так! Малютка Бесс потеряла рассудок, взбесилась, и я не сумела ее успокоить. Пожалуйста, посмотрите, что с ней.

— Через минуту. Сначала проверим: вы можете двигать ногами?

Я могла. Не хотела, но могла и продемонстрировала свои способности Джону. Все равно он не отстанет.

Джон провел ладонями по моим ребрам, плечам, рукам. Пришлось позволить ему, поскольку другого выхода нет. Но к моему величайшему удивлению, я опять не испугалась, хотя он оставался все таким же: слишком огромным, слишком сильным, слишком опасным. Стоило взглянуть на Джона, чтобы в этом убедиться. И все же мне было тепло и хорошо.

— Отлично, теперь можно позаботиться и о Малютке Бесс, — решил Джон, снял свой сюртук и подложил мне под голову. — Если вздумаете встать, я буду крайне недоволен, — предупредил он.

— В таком случае и не подумаю вас огорчить, — прошептала я, и он улыбнулся.

Уже через несколько минут Джон снова привлек меня к себе и стал нежно, очень медленно укачивать.

— Как она?

— Думаю, нам не придется пристрелить ее. Ракер, как, впрочем, и мой камердинер Бойтон прекрасно умеют лечить подобные увечья. Похоже, она сильно вывихнула правую переднюю ногу, а на спине глубокие рваные раны. Посмотрим.