Владимир Козлов
Соседка
Стою на балконе. Двор почти не виден из-за зелени деревьев. У подъезда тормозит "форд", почти новый - лет пять максимум. Выходит Юля с пятого этажа - в коротком черном платье, с маленькой черной сумкой. Она кивает водителю, заходит в подъезд.
Я резко дергаю ручку, первая балконная дверь ударяется о вторую, дребезжит стекло. Я кричу:
– Мама, я выброшу мусор?
Мама отвечает из кухни:
– Поздно уже, двенадцатый час. Всякая шваль по улицам ходит...
– Никто там не ходит.
– Ну, как хочешь...
Щелкаю выключателем, открываю дверь в туалет, хватаю синее ведро с черной крышкой. Сую ноги в старые кеды, выскакиваю из квартиры.
Юля стоит на площадке между вторым и третьим этажом, у почтовых ящиков, курит. Я говорю:
– Привет.
– Привет.
– Сигареты есть?
– А не задрал ты уже меня, а?
– Я тебя не драл.
Она отводит ногу и бьет меня по колену. Больно. Я сжимаю зубы, морщусь, но не ору.
– Ты что - вообще?
– Что вообще?
– Ну на фига так делать?
– А на фига так говорить? Все твоей маме расскажу - и что куришь...
– А я - твоей расскажу.
– Рассказывай. Что ты ей расскажешь?
– То и расскажу. Что куришь, что это самое...
– Что "это самое"?
– Сама знаешь.
– Ничего я не знаю, ясно? Я - взрослый человек, мне в мае было восемнадцать, понятно? А ты еще пацан.
Я в шутку замахиваюсь на Юлю, она отступает.
Я спрашиваю:
– Оставишь добить?
– Держи.
Она передает мне сигарету. Фильтр - в темно-красной помаде. Я осторожно обрываю с него бумажку.
– Что, боишься заразиться?
– Юля улыбается.
– Не бойся, у меня триппера нет.
– Ничего я не боюсь, просто неприятно.
– Что неприятно?
– Помада.
– А-а. Ну ладно, я пошла. Пока.
– Пока.
Захожу в квартиру, захлопываю дверь. Мама кричит из кухни:
– Где ты так долго ходишь?
– Юльку встретил, поговорили.
– Что у вас с ней за общие интересы? Тебе четырнадцать, ей восемнадцать. Шляется где-то допоздна, потом ее на машинах привозят...
– Не на машинах, а на машине - всегда на одной.
– А какая разница?
Я ставлю ведро в туалет, выхожу на балкон. Уже совсем стемнело. Смотрю на окна Юлиной квартиры - все светятся. Они живут в двухкомнатной квартире, почти такой, как у нас, вшестером - Юля, ее брат - в шестом классе, родоки и дед с бабкой. Приехали семь лет назад из Эстонии, ее папаша и дед были военными, а потом их оттуда поперли. Когда они только приехали, Юля ходила с длинной черной косой. Это сейчас она постриглась и сделала мелирование.
*
Стоим с Юлей в подъезде. Сигарет нет. Она говорит:
– Смотри, какое загаженное стекло. Ничего через него не видно.
– Типа их кто-то моет...
– Ну я не знаю... Должны мыть - уборщицы какие-нибудь.
– Какие уборщицы? Ты видела хоть раз, чтобы подъезд убирали?
– Не-а.
– Ну вот. Взяла бы и вымыла, если не нравится, что грязное.
– Вообще, мне все равно. А если бы и ты вымыл - сидишь днями дома на каникулах. Все б тебе спасибо сказали...
Я вынимаю из кармана ключ, ковыряю зеленую стену. На ней до ремонта была надпись "Семь лет прошло, немалый срок - вставай за хеви-метал рок. Мой друг, кончай вола доить, нам без металла не прожить". Это написали друзья Дэника из сороковой квартиры. Он уже год, как в армии.
– Что ты делаешь?
– говорит Юля.
– На фига стену портить? Только ремонт сделали.
– У тебя не спросил.
– А мог бы и спросить - у старшего товарища.
– Она смеется.
Я смотрю на полоску ее загорелого живота между юбкой и кофтой. В пупке - серебряная сережка.
– От тебя воняет, ты ебалась.
– Ты что - дурной?
– Говорю - воняет.
– Не, ты что - на самом деле дурачок?
– Ты пила и ебалась, ты пьяная и оттраханная дура, ясно, кто ты?
– А ты кто? На себя посмотри. Ты еще молодо выглядишь, мальчик, ясно?
– Неясно.
– Ну, неясно, так неясно. Меня это не волнует.
Юля начинает подниматься по лестнице. Я смотрю на ее ноги.
*
Захожу в троллейбус. Сзади кто-то трогает меня за плечо. Поворачиваюсь. Юля.