А инокиня Ксения знай себе бьет в колоколаи небрежным взглядом провожает удаляющийся, уменьшающийся рэйндж-ровер, покудатот не превращается в божью коровку, вполне уместную налугу, даже настоль древнемю

юПрежде инокиню Ксению звали Нинкой -- не Ниною даже -- ибо былаонадовольно дурного тонадевочкой из Текстильщиков, собою, впрочем, хорошенькой настолько, что мутно-меланхолический глаз чернявого мальчика -- из тех, кто ошивается нарынках, возле коммерческих, назадах комиссионок -вспыхнул, едваогромное парикмахерское зеркало, отражавшее его самого в кресле, покрытого пеньюаром, и мастерицу с болтающимися в вырезе бледно-голубого халатикагрудями, наносящую феном последние штрихи модной укладки, включило в свое поле гибкую фигурку, возникшую в зале с совком и метелочкою -- прибрать настриженные заполчасаволосы.

Мастерицаревниво заметилаоживление взглядаклиента, прикрылахалатный распах.

– - Не вертись!
– - прикрикнула, хоть мальчик вовсе и не вертелся, -испорчу!

– - Кто такая?

– - Ни одной не пропустишь! Как тебя только хватает?!

– - Кто такая, спрашиваю?

Мастерицапоняла, что, пусть презрительно, алучше все же ответить:

– - Кажется, с заводапришла. Ученица. Пытается перейти в следующий класс.

Мальчик пошарил рукою под пеньюаром, вытащил и положил настолик, рядом с разноцветными импортными баночками и флаконами, двухсотрублевую и не попросил -- приказал:

– - Познакомь.

Нинка, подметая, поймаламаслянистый взгляд, увиделазелененькую с Лениным.

– - Нин!
– - как раз высунулась из-запарикмахерских кулис немолодая уборщица.
– - К телефону.

– - А чо эт' навокзале?
– - спрашивалаНинкадалекую, натом конце провода, подругу в служебном закутке с переполненными пепельницами, электрочайником, немытыми стаканами и блюдцами.
– - Ну, ты выискиваешь! Бабулька, конечно, ругаться будетю

С той стороны, надо думать, понеслись уговоры, которые Нинкапрерваладостаточно резко:

– - Хватит! Я девушкачестная. Сказалаприду -- значит все!
– - ав дверях стояли, наблюдая-слушая, восточный клиент и повисшая нанем давешняя мастерицас грудями.

– - Ашотик, -- жеманно, сахарным сиропом истекая, сказаламастерица, едваНинкаположилатрубку, -- приглашает нас с тобой поужинать.

– - Этот, что ли, Ашотик?
– - не без вызовакивнулаНинканачернявого.
– - А, может, не нас с тобой, аменя одну?

– - Можно и одну, -- стряхнул Ашотик с руки мастерицу.

– - Только поужинать?

– - Зачем только?!
– - возмутился клиент.
– - Совсем не только!

– - А я не люблю черных, -- выдалаНинка, выдержав паузу.
– - Терпеть не могу. Воняют, как ф-фавёныю

Хоть и не понял, кто такие таинственные эти фавёны, Ашотик помрачнел -глазаналились, зубы стиснулись -- отбросил мастерицу, сновананем висевшую, сделал к Нинке шаг и коротко, умело ударил по щеке, пробормотал что-то гортанное, вышел.

– - Ф-фавён!
– - бросилаНинкавдогонку, закрылаглазанаминуточку, выдохнулаглубоко-глубоко. И принялась набирать телефонный номер.

Мастерица, хоть и скрывалаизо всех сил, быладовольна:

– - Ох, и дураже ты! Знаешь, сколько у него бабок?

– - А я не проститутка, -- отозвалась Нинка, не прерывая набора.

– - А я, выходит, проститутка?

Нинкапожалаплечами, и тут как раз ответили.

– - Бабуля, солнышко! Ты не сердись, пожалуйста: я сегодня у Верки заночую.

Бабуля все-таки рассердилась: Нинкастрадальчески слушаланесколько секунд, потом сказалас обезоруживающей улыбкою:

– - Ну бабу-у-ля! Я тебя умоляю!
– - и положилатрубку.

– - А ты, -- дождалась мастерицамоментаоставить последнее слово засобой, -аты, выходит -- целочка!

Темно-сиреневая вечерняя площадь у трех вокзалов кишеланародом. Нинкавынырнулаиз метро и остановилась, осматриваясь, выискивая подругу, атауже махаларукою.

– - Привет.

– - Привет, -- заглянулаНинкав тяжелый подругин пакет, полный материалом для скромного закусона: картошечка, зелень, яблоки, круг тощей колбасы.
– - И ты же их еще кормишь!

– - По справедливости!
– - слегкаобиделась страшненькая подруга.
– - Их выпивка -- нашазакуска. Водказнаешь сколько сейчас стоит?

– - А что с меня?
– - хоть Нинкаи полезлав сумочку, авопрос задалакак-то с подвохом, и подругаподвох заметила, решилане рисковать:

– - Даты чо?! Нисколько, нисколько, -- и для подтверждения своих слов даже подпихнуланинкину руку с кошельком назад в сумочку.

– - Понятненькою

– - Только, Нинка, этою слышишью Ты рыжего, ладно? Не трогай. Идет?! Ну, который в тельнике.

Нинкаулыбнулась.

– - А где жю женихи-то?

– - Забилетами пошли. Давоню -- кивнулаподруга, амы, не больно интересуясь тонкостями знакомства, подобных которому много уже повидали и в кино, и, главное, в жизни, отъедем, отдалимся, приподнимемся над толпою, успев только краем глазазаметить, как двое парней с бутылками в карманах, эдакая подмосковная лимит, работяги-демобилизованные, пробираются к нашим подругам и, постояв с полминуточки, рукопожатиями обменявшись, вливаются в движение человеческого водоворота, в тот его рукав, который, вихрясь, течет к широкому перрону, разрезаемому подходящими-отходящими частыми электричками пикового часа.