Андрей Кранин
Дочки-матери
Пролог...
Колючий мартовский ветер пронизывал до самого нутра. Уже не было сил стоять перед этой проклятой могилой. Церемония ещё не закончилась, но толпа уже начинала редеть. Желающих почтить память покойного было на удивление мало, если учесть, что тело, из которого в настоящий момент вылетала душа, принадлежало не увешенному сединами старцу, а совсем ещё молодому человеку юноше немногим старше 20 лет. В этом возрасте человек ещё не растерял старых друзей и не рассорился с новыми, и желающих проводить усопшего в последний путь всегда наберется предостаточно. Смерть...! Каждая из троих поежилась....И такая смерть... Заслуженная смерть. Если только смерть можно заслужить...
Первой ожила Ника.
– Я не могу больше на это смотреть, пойдемте отсюда...Что вы тут стоите?! Это все уже закончилось! Слава богу, что все это закончилось!...
– её била истерика.
– Успокойся, Ника, на тебя люди смотрят, можешь хоть на двадцать минут сохранить достоинство?
– укоризненно сказала Леля.
– Пусть смотрят, а тебе все ни по чем, у тебя вообще чувства не развиты. Вон посмотри на Шурупчика, ей тоже плохо, и она себя не сдерживает. Сморкается в платочек, который ей мама погладила, слезки трет. Почему я должна кого-то стесняться?!
Шурупчик, она же Юля Шкарупина бросила затравленный взгляд на Нику, но огрызаться не стала. Она тихо сказала:
– Нужно уходить, Ника права. Все равно мы не можем больше изображать тут вселенскую скорбь, когда каждая из нас знает, что...
Юля была не права. Нет, уходить было, конечно, нужно. Она была не права в том, что каждая из них знала ЭТО....
1
Жалкие остатки летнего солнца заливали смотровую площадку перед зданием МГУ. Там стоял раскатистый гул голосов собравшейся толпы. Было первое сентября, начало нового учебного года. В числе возбужденных студентов были три юные девушки, стоявшие в конце колонны первокурсников. Они познакомились совсем недавно на вступительных экзаменах. Дружба завязалась мгновенно, как это бывает в юности...
Это было сочинение, кажется. Ника пришла слишком рано и сидела около аудитории, борясь с приступами кишечной слабости - её обычная реакция на все виды нервной активности. Ее рассеянный мозг посылал сигналы в ложном направлении. В здании было ещё пусто, видимо, другие абитуриенты предпочитали волноваться в домашних условиях. Вдруг в конце коридора раздалось звучное постукивание каблучков.
– Кто-то хиляет, - с отвращением подумала Ника.
– Теперь в сортир по-человечески не сбегаешь.
Из дымки льющегося из окна солнечного света материализовалась невысокая девушка, в скромной, по представлениям современных девушек, блузке и некой профанации юбки, предлагающей для обозрения загорелые ноги, обработанные эпилятором. Она глуповато улыбалась.
– Привет!
– лучезарная улыбка стала ещё шире.
– Здрасьте, - мрачно поздоровалась Ника.
– Ты на сочинение?
– улыбчивая не собиралась отвязываться.
– Нет, у меня урок фигурного катания.
Девушка с удивлением колыхнула ресницами, удлиненными и загущенными фиолетовой тушью, и продолжила допрос:
– А что же ты тут сидишь?
– Жду, когда на улице каток зальют...
– Ты шутишь, - неожиданно догадалась лучезарная.
Во избежании конфликта Ника решила помолчать. Но у доброжелательной были другие планы. Ей, наверное, в детстве не хватало живого общения.
– Я - Юля, - поделилась она сокровенным.
– Тебя как зовут?
– Юдифь, - с мукой выдавила Ника.
– Какое странное имя, еврейское что ли?
– эрудиция добродушной не знала границ.
– Слушай, ну что ты пристала? Не видишь, плохо мне. Страдаю мизантропией, людей не люблю!...
– У меня тоже голова иногда болит, но с людьми я нормально, - открыла ещё одну маленькую тайну человеколюбивая.
Этого было достаточно. Ника уже готова была пойти мучиться в другое место, но вокруг уже постепенно начали собираться другие абитуриенты, изможденные бессонной ночью, проведенной в лихорадочном повторении того, на что в школе отводится одиннадцать лет. Непостоянное внимание сияющей уже было сосредоточено на ком-то другом, возможно, более доброжелательном, чем Ника. Прошла ещё четверть часа и абитуриентов пригласили в аудиторию, где и должна была произойти реинкарнация знаний, добросовестно укорененных в подсознание школьной программой.
Навестив туалет в последний раз, но не получив искомого облегчения, Ника тяжелыми шагами командора потащилась на отведенное место. Заняв место с краю, чтобы свести количество соседей к минимуму, Ника осмотрелась вокруг. Справа, слава богу, был проход - молчит, с вопросами не лезет, списать не просит. Слева сидела девица хиповатого вида с чертами лица, выдающими всю родословную до пятого колена. "Вот она - Юдифь", - подумала про себя Ника, но, скрестившись с соседкой взглядом, унизилась до улыбки.