— Пошли, Клемент, — сказал полковник Мельчетт.

— Куда вы идете? А мне можно с вами? — засуетился Деннис.

— Тебе нельзя! — рявкнул я.

Он стоял, обиженно глядя нам вслед. Мы подошли к безукоризненной двери дома миссис Прайс Ридли, и инспектор стал стучать и трезвонить, как и положено служителю закона, — это все, что я могу позволить себе заметить. На звонок вышла хорошенькая горничная.

— Миссис Прайс Ридли у себя? — спросил Мельчетт.

— Нет, сэр. — Горничная помолчала и сказала: — Она недавно ушла в полицейский участок.

Вот уж чего мы никак не ожидали! Когда мы шли обратно, Мельчетт взял меня за локоть и сказал вполголоса:

— Если и она пошла сдаваться с повинной, я окончательно рехнусь.

Мне как-то не верилось, что миссис Прайс Ридли обуревали столь драматические намерения, но все же я не мог не задать себе вопрос: зачем она все-таки отправилась в полицейский участок? Может быть, у нее была действительно важная информация или, по крайней мере, что-то казалось ей важным? Как бы то ни было, нам предстояло узнать это в ближайшее время.

Мы застали миссис Прайс Ридли уже в участке: она с неимоверной скорострельностью вела словесную атаку на сильно растерявшегося дежурного констебля. Я с первого взгляда понял, что она возмущена до крайности — бант на ее шляпке весьма красноречиво трясся. Миссис Прайс Ридли носит, насколько я понимаю, головной убор, называемый «шляпка для почтенной матери семейства», — фирменный товар, выпускаемый в соседнем городке Мач-Бенэм. Эта шляпка изящно балансирует на бастионе из волос, хотя и несколько перегружена пышными шелковыми бантами. Когда Гризельда хочет меня напугать, она грозится купить «шляпку для почтенной матери семейства».

Когда мы вошли, миссис Прайс Ридли прервала свою горячую речь.

— Миссис Прайс Ридли? — осведомился полковник Мельчетт, приподнимая шляпу.

— Позвольте представить вам полковника Мельчетта, миссис Прайс Ридли, — сказал я. — Полковник Мельчетт — начальник полиции нашего графства.

Миссис Прайс Ридли окинула меня ледяным взглядом, но на долю полковника у нее все же нашлось нечто вроде благосклонной улыбки.

— Мы только что заходили к вам домой, миссис Прайс Ридли, — пояснил полковник, — и узнали, что вы уже опередили нас.

Миссис Прайс Ридли окончательно растаяла.

— А! Я рада, что на этот случай наконец обратили внимание, — заметила она. — Хулиганство, вот как это называется. Форменное хулиганство.

Спору нет, убийство — весьма прискорбный случай, но я бы не стал называть его хулиганством. Полковнику Мельчетту, насколько я заметил, термин тоже показался не совсем подходящим.

— Вы можете сообщить нам что-нибудь относящееся к делу? — спросил он.

— Сами должны знать. Это обязанность полиции. За что мы платим налоги, я вас спрашиваю?

Каждый раз поневоле задаешь себе вопрос — сколько раз в год мы слышим эту фразу?

— Мы делаем все, что можем, миссис Прайс Ридли, — сказал начальник полиции.

— Да ведь ваш дежурный ничего об этом не знал, пока я сама ему не сказала! — воскликнула возмущенная дама.

Мы все взглянули на дежурного констебля.

— Леди сообщила о телефонном звонке. Ее оскорбили. Как я понял, это случай оскорбления в грубых нецензурных выражениях.

— О! Понимаю. — Хмурое лицо полковника просветлело. — Мы говорили о совершенно разных вещах. Вы пришли сюда принести жалобу, не так ли?

Мельчетт — человек, умудренный опытом. Он знает, что единственный способ обращения с разгневанной дамой средних лет — это выслушать ее до конца. Когда она выскажет все, что хотела сказать, появится хотя бы небольшая вероятность, что она услышит и то, что вы ей скажете.

Речь миссис Прайс Ридли снова полилась неудержимым потоком:

— Как можно допускать подобное хулиганство? Его надо пресекать! Звонить даме домой и оскорблять ее, да, оскорблять! Я не привыкла терпеть такие оскорбления. После войны нравственность так упала, все распустились — аморальность! Говорят что попало, носят что попало…

— Согласен, — поспешно ввернул полковник Мельчетт. — Расскажите, что именно произошло?

Миссис Прайс Ридли сделала глубокий вдох и снова заговорила:

— Мне позвонили…

— Когда?

— Вчера днем — точнее, ближе к вечеру. Около половины седьмого. Я подошла к телефону, ни о чем не подозревая. И на меня тут же посыпались грязные оскорбления, угрозы…

— А в каких словах это выражалось?

Миссис Прайс Ридли слегка порозовела.

— Я отказываюсь их повторять.