Питер с каждым днем становится все более молчаливым и мрачным, ровно как и погода. У него, похоже, что-то на уме. Я надеюсь, что он мне скажет, в чем тут дело…

Он оживился за обедом. "Давай-ка отправимся завтра в город, Лу, — предложил он. — Просто возьмем небольшие сумки. Нам не обязательно отсутствовать больше двух или трех дней. То, что нам нужно, так это несколько приличных обедов в ресторане, посещение нескольких представлений, и, возможно, мы соберем компанию, чтобы немного встряхнуться. И, кроме того, охота весьма недурна этой осенью".

31 Октября

До нас дошло только, когда мы сели в поезд, что у нас нет возможности отправиться в «Савой», не имея никакой подходящей одежды. Питер полагал, что будет забавно прошвырнуться в то самое местечко на Грик-Стрит.

Разумеется, будет потрясающе посмотреть на случившееся с новой точки зрения. Он доставит туда сумки, пока я приглашу на обед пару приятных людей. Мы должны дать небольшой обед, чтобы отметить наше прибытие.

Вот наконец-то и Лондон. Я запираю дневник в мой дорожный несессер…

Затем — я понимаю бесстыдство моего поведения, но это у меня в природе… Первый адрес, который я назвала таксисту, был адрес МакКолла. Он выглядел шокированным, когда ему сказали, что я пришла.

— Мой дорогая Леди Пендрагон, — почти прокричал он торопливо. — Я знаю, что вы меня простите. Я ужасно занят этим днем.

(В его гостиной не было ни души.)

— Если вы позволите, я осмелюсь предположить, что вы пришли именно за этим, и я надеюсь, что вы придете и навестите меня вскоре снова. Всегда к вашим услугам, Леди Пендрагон.

Пока МакКолл говорил, он наполовину опорожнил десятиграммовую бутылочку в клочок бумаги, скрутил его как бакалейщик, сунул почти грубо в мою руку, и, кланяясь, выставил меня, тараторя без умолку, на улицу.

Я впала в полуобморочное состояние. Такси все еще ждало меня. Я позвала его, и поехала к "Мадам Даубиньяк". Не знаю почему, но я чувствовала, что мне необходимо лечение. Я вся дрожала с головы до ног. Мне стало еще хуже, когда я вошла: насколько я могла видеть, мадам была столь же шокирована, как и МакКолл.

Затем я оказалась напротив зеркала. Как же так получилось, что за все эти месяцы, глядя на себя, я никогда не видела то, что посторонние замечают мгновенно?

Господи Боже! Это слишком ужасно, чтобы об этом рассказывать. Мое лицо осунулось, оно стало изможденным, бледным и сморщенным. Я выглядела на шестьдесят. Ну да какая мне забота? У меня есть три великолепных понюшки!

Мадам нарядила меня так хорошо, как только смогла. Теперь я выглядела гораздо лучше и чувствовала себя превосходно.

Питера не было, когда я добралась до Грик-Стрит; так что я открыла мой дорожный несессер, записала все это, и сделала несколько понюшек. Единственным источником наших бед в прошлом была наша собственная глупость. Мы не предприняли обычных предосторожностей. На этот раз мы будем настороже…

Питер вернулся вне себя от ярости. Его уличного торговца арестовали. И я пришла на помощь.

"Мы отправимся на обед и прокутим всю ночь напролет".

6 Ноября

Мы договорились о постоянном обеспечении; но дьявольская штука состоит в том, что этот порошок больше не работает. Он вызвал бессонницу, и тому подобное, как обычно, но больше не приносит веселья. Мы перепробовали все виды развлечений. Никакого толка. Быть с героином просто означает притупить боль, которую вызывает его отсутствие. Лучше я объяснить не смогу. И что же нам теперь делать?

(В этом дневнике есть еще три записи; но они неразборчивы, не читаются даже по догадке. Единственные слова, поддавшиеся дешифровке — «сон» в начале первой записи; имя «Бэзил» во второй; и слово «яд» в третьей).

(Примечание: Аббатство Телема в «Телипиле» — реально существующее место. Оно, его обычаи и члены, а также окружающий пейзаж аккуратно описаны. Обучение, дающееся там, подходит для всех видов духовных кризисов, и служит для открытия и развития "Истинной Воли" любой личности. Тех, кто заинтересуется этой темой, приглашаем связаться с автором этой книги).