– Его наши засекут. В этом я не сомневаюсь.

– А что если вас подставят?

– Как это?

– Все же сделают диверсию в праздники в порту, а обвинят вас, потому что плохо охраняли.

– Не думаю.

Мы замолкаем, потом Кейси задает мне вопрос.

– А почему вы не женаты, капитан?

– Как-то не удалось. Сначала была девушка. Не женился, а потом служба, сначала на Кубе, потом сюда.

– А ведь мне первая Розалинда сразу сказала, что вы не женаты. У нее изумительный нюх.

Я выхожу из дома Кейси и стараюсь попасть на теневую сторону улицы. Не успеваю пройти и ста шагов, как что-то ударяет мне в плечо. Я оборачиваюсь. Раскрашенный полуголый чернокожий наставил на меня длинную трубку и приложившись к ней, надул щеки

– Стой!

Бегу к нему. Туземец стреляет и резво убегает. Вторая стрелка прошла у уха. Мне тяжело бежать, ноги становятся ватные. Я замечаю как открывается дверь дома Кейси и она бежит ко мне. Пелена застилает глаза...

Белое лицо наклонилось ко мне и чья-то холодная рука проводит пальцем по шее. Слышен голос.

– Нет, мадам, я не в силах. Сначала казалось, что это яд Кураре, но он не парализован. Я не знаю, что это за яд. Вы меня слышите, больной?

Мне кажется, что я плаваю в воде.

– Слышу, - все же выдавливаю я.

Опять плыву в воде и навстречу остров, тот самый, до которого катал дочерей Анди.

– Он весь мокрый, - прорывается голос Кейси.

– Отвези его к шаману прибрежных племен у речки Шанжи, это здесь недалеко, может он поможет. Говорят он спас нескольких белых.

А по карте остров длиной до 30 километров, в ширину -12. Наглые обезьяны сидят на деревьях и лопочут по своему обо мне. Я все плыву и плыву в воде, а до острова никак не доплыть.

В мой рот вливают какую-то жидкость и бубен грохочет под ухом. Плечо раскалено и кто-то безбожно копается в ране. Наконец грудь заливают чем-то прохладным, а мне опять дают горькую жидкость. Как занудливо грохочет барабан.

Шаман с большим удовлетворением смотрит на меня. Он мне что-то говорит, но я не понимаю ни слова. Мои глаза прикованы к фонарику, что боком лежит на циновке пола.

– Откуда он у тебя?

Теперь меня не понимает шаман. Он опять лопочет по своему. Я протягиваю здоровую руку к фонарику. Шаман что-то сообразил.. Взял фонарик к груди и сказал.

– Лалу.

Это остров, который мне только-что снился.

Я открываю глаза и вижу лицо Санди.

– Как ты здесь очутилась?

– Весь город узнал о покушении на тебя и я приехала сюда.

– Тебе попадет от отца.

– Отец уехал в Намибию.

– А где Кейси?

– Она в городе.

– В меня стреляли твои соплеменники?

– Да. Я знаю.

– Зачем? Что я им сделал?

– В этом виноват шаман нашего племени. Только не расспрашивай меня больше не о чем. Я не могу сказать тебе многого, но вся ненависть к тебе моего отца, действия моих родичей, это результат предсказания нашего шамана.

Надо мной появляется новое лицо. Это Дора.

– Майкл, тебе очень больно?

– Нет. Сколько я пролежал и где я?

– Шесть дней. Ты в поселке племени Шанжи. Шаман сказал, что будешь жить, он вылечил тебя.

– Наверно я уже не смогу играть на пианино.

Красивая негритяночка кладет свою руку мне в ладонь.

– Хочешь, я спою тебе?

– Хочу.

Она запела, прикрыв глаза длинными ресницами. Это протяжная мелодия на непонятном языке. Какие изумительные переливы, какой голос. Она поет, а моя душа наполняется тоской. Не знаю почему, но мне хочется плакать. Санди кончает неожиданным переходом звука и становиться тихо.

Ее палец проходит по моим глазам, выдавливая предательскую влагу.

– Тебе понравилось?

– О чем ты пела?

– О любви колибри к розовому цветку, который сразу завянет, когда длинный клюв птицы высосет его влагу.

– Странно, я всегда считал, что песни черного народа полны ритмов и энергичных всплесков жизни, а здесь все не так.

– Это потому что мы выросли частично в городе, прикоснулись к другим культурам и наверно кое-что приобрели новое.

Дора тоже держит мою вторую руку, я закрываю глазу и вижу колибри которая неподвижно висит перед цветком, не решаясь запустить в него клюв.