– Молодец. Теперь уезжай. К нам прибыл новый уполномоченный и все пока отвлеклись...

– Еще одна вещь. Эдуард Николаевич просил передать вот это.

Парень протягивает мне коробку.

– Что это?

– Это сотовый телефон, для дальнейшей личной связи. Вот здесь на бумажке телефон Эдуарда Николаевича. Выучите его, а бумажку сожгите. До свидания, Тимофей Иванович.

Я пришел в Рубцовск пораньше. На Рыбинской улице застыло, двенадцать крытых брезентом КАМАЗов. Утро пробилось холодным солнцем и народа на улицах почти нет. Я подошел к первой машине.

– Сашка, - стучу в дверцу.

– Чего тебе?

Окно опустилось вниз и показалась заспанная, круглая рожа.

– Мне Сашку Кайманова.

– Он дрыхнет в доме восемь.

Я нашел дом и принялся стучаться в двери. Появилась опухшая ото сна девица.

– Ты чего?

– Мне Сашку Кайманова.

– Эй, Сашка, тут к тебе пришли, - крикнула она.

– Кого там несет?
– слышится сонный голос.

Где то скрипит кровать, матом переливается каждая минута задержки и вскоре возникает худой парень.

– Ты чего?
– обращается он ко мне.

– Тебе привет от Сальмы.

– А... Прибыл значит, - Сашка потянулся.
– Чего так рано разбудил. Еще четыре машины подойти должны.

– Когда я вас тогда, интересно, поведу?

– Черт его знает. Машин то нет.

– Если машин не будет через час, я уйду обратно и с вами больше дел вести не буду.

– Да постой ты мужик. Сейчас мы все уладим. Дай привести себя в порядок.

Парень с девицей уходят в дом. Через двадцать минут он появился уже одетый, побритый, насытившийся.

– Я дозвонился, машины подойдут через 15 минут, но люди устали им бы отдохнуть.

– У нас нет времени. Если мы позже выедем, то ночью в лесу застрянем. Дорог там почти нет и ничего не увидим.

– Ну хотя бы пол часа, дай придти в себя.

– Ладно. Только пол часа.

Четыре груженых ЗИЛа подъехали к колонне и застыли. Я честно пережидаю пол часа и сажусь в первый КАМАЗ.

– Поехали, - командую Сашке.

Колонна тронулась по улице.

Мы выехали на шоссе и за городом я попросил свернуть в зверосовхоз. Машины пересекли бедную деревеньку и по старой еле видной дороге мы покатили через густой лес.

Пять часов ползли по едва заметным дорогам и я вывел караван в русло старой реки, которая тянулась с три десятка километров до Иртыша. Дохлый ручеек представлял речушку, которая весной во время половодья была грозой для лесных жителей и полей казахстанской стороны. Когда то здесь в верховьях реки, колхозы брали камень для похорон и пробитая колея еще была еле-еле видна.

– Гудит, - вдруг говорит Сашка.

– Кто гудит?

– По моему вертолет.

– Вот, сволочь.

Теперь и я вижу в небе стрекозу, несущуюся к нам. Осенью не так спрячешься в лесу как летом, но я пытаюсь исправить положение.

– Сворачивай. Вон к тем дубам.

Машину дико трясет и мы с трудом вползаем под кроны еще не ощипанных от листвы деревьев. Колонна замирает.

– Интересно, заметил нас или нет?
– спрашивает Сашка.

– Заметил. Только у них наверно сил маловато. Сейчас вызывают подкрепление.

– Это кто, казахи или наши?

– Наши наверно, у казахов вертолетных полков рядом нет.

– А мы где сейчас в Казахстане или в России?

– Если бы я знал. Здесь границы отродясь не было и никто ее никогда не размечал.

Вертолет по прежнему кружит над нами.

– Ладно, чего ждать. Пошли вперед.

Я веду колонну через дубраву, въезжаем в еловый лес. Вертолет не отстает. С трудом пробиваемся на какую то лесную дорогу.

– Чего же он не спускается и не выпускает десант пограничников? спрашивает Сашка.

– Они не знают просто, где мы находимся, в Казахстане или России. Поэтому и не хотят высаживать своих людей.

– Они думают, что мы вооружены?

– Может быть, но разве в этом дело.

Похоже на вертолете действительно не знают, где мы и они находятся. Там начинают нервничать и он все чаще и чаще отклоняется к западу.

– Гони вперед и передай всей колонне. Выскочим на дорогу на Мазуреки и рванем напрямую туда.

– Но там же посты.

– А..., это потом. Сейчас надо гнать машины. Пусть они подумают, что мы в Казахстане и тогда от нас отстанут.

Колонна несется по бездорожью туда, где когда то я вел первых беженцев.

До Мазурек осталось километров десять. Вертолет нас больше не преследовал. Перед поселком, километра за три, я свернул на дорогу до Марьи.