ворить о большей заинтересованности в кино или даже наличии знаний, соответствующих высокому авторитету кино.

Таким образом, вербальный (оценочный) и реальный (поведенческий) уровень русскоязычного населения республики находятся в относительном противоречии. Пользуясь не совсем научной терминологией, можно вспомнить роман-утопию английского писателя Джорджа Оруэлла, в котором такой синдром назван "двоемыслием". Итак, возникает некий пиетет к духовным ценностям, высокая оценка которых, навязанная средствами массовой информации, становится естественной для индивида - вне зависимости от личного контакта и понимания этих духовных ценностей. Недооценка значения искусства представляется такому человеку чем-то "неприличным", несоответствующим требованиям общественного мнения. Но от пиетета к духовным ценностям сами эти ценности ни ближе, ни понятнее не становится. Реальная контактность и информированность определяются не абстрактными представлениями, а вполне прозаическими потребностями и возможностями.

Трудно сказать, присуще ли подобное раздвоение эстонской аудитории. Но даже если присуще, то намного в меньшей степени, чем русскоязычному массиву, где положительное мнение об искусстве так очевидно завышено, а реальная контактность - на уровне средней. Подобное состояние можно условно определить как наличие чрезмерного уровня "эмоциональной восторженности" по отношению к искусству.

При этом не следует полностью списывать со счетов группу русскоязычных киноэрудитов (по данным теста их около 2%, что в общей структуре населения республики может соответствовать примерно 7000 человек - на аналогичные 16.5 тыс.эстонцев). Сравнивая предлагаемые цифры, необходимо принимать во внимание то, что структура эстонского населения оказывается более разнородной, и любые группы в нем в процентном отношении редко достигают однородного доминирования.

Особенность же русскоязычной части населения республики - гомогенность. Т.е. здесь тоже встречаются самые разные

– 129

уровни восприятия, оценок, потребностей и творческих возможностей. Но представлен каждый из этих уровней (от низшего до высшего) обычно не столь многочисленной группой, как то видно у коренного населения республики. В русскоязычном контингенте отдельные подходы и позиции, как правило, растворяются в господствующей тенденции, присущей большинству. Пока эта тенденция отражает некий общий средний подход, где изначальные национальные (или региональные) особенности мигрантов играют лишь второстепенную роль. В результате возникает некая наднациональная общность. Ее отличительные черты: миграционная активность (т.е. люди без больших проблем меняют свое первоначальное местожительства), приспособление к сложившимся условиям (или приспособление этих условий для себя). Массовая подверженность "модным" увлечениям - в том числе и в сфере искусства, причем, как правило, без заметного перехода с уровня потребления на уровень творчества.

Поскольку причиной миграции реже являются проблемы духовные, и чаще - материальные, то и сам культурный механизм новой общности начинает работать на уровне усредненных культурных стереотипов, с наибольшей легкостью воспринимаемых этой категорией людей. Такой подход дает себя знать даже во 2-ом или 3-ем поколениях, хотя на каждое последующее поколение среда накладывает уже свой отпечаток. И каким будет этот отпечаток, в немалой степени зависит от общей культурной политики в республике.

4. Описательные характеристики языковых массивов.

Различие культурных контекстов может быть особенно заметным при рассмотрении конкретных симпатий и антипатий людей (иерархия известности деятелей искусства), отношение к проявлениям той или иной национальной культуры. В то же время, общие условия существования способствуют совпадению в образе жизни. Так, например, и у русских, и у эстонцев одинаково

– 130

значимое место в субъективных оценках респондентов занимает семейная жизнь и также однозначно оказывается в аутсайдерах такая форма времяпрепровождения как посещение ресторанов, дискотек (в иерархии "важности для жизни человека"). Русские несколько выше эстонцев оценивают роль чтения литературы, визитов в кинотеатр. У эстонцев, в свою очередь, чуть выше авторитет радио, большее значение придается хобби.

По своим собственным оценкам, русские ощутимо больше времени уделяют чтению, эстонцы - прослушиванию радио. Представители коренной национальности отмечают сравнительно большую занятость учебой, прослушиванием музыки, посещением театров, просмотров видеопрограмм. Еще раз хочется подчеркнуть, что приведенные данные вовсе не означают большей вовлеченности всех эстонцев в отмеченные сферы деятельности, а лишь показывают, что среди коренного населения чаще встречаются люди, уделяющие этой деятельности значительную часть своего времени.

Непосредственно в лтношении к кино среди эстонцев чаще можно встретить принципиальное отсутствие интереса (r=0.15 ), а также восприятие кино как развлечения (r=0.13). У русских, как уже сказано выше, чаще подчеркивается воспитательная функция кино.

Существует разница и в отношении к препятствиям в посещении кинотеатра. Помимо общих основных причин (репертуар), эстонцы больше недовольны неудобствами кинотеатров (r=0.15). Русские, в свою очередь, выделяют причину, реже отмечаемую эстонцами,- цены билетов.

Эстонцы стремятся к более полной расшифровке фильма в ходе рекламной работы (тема, содержание, особенности). Поэтому для них намного важнее мнение кинокритиков. С другой стороны, им свойственно предъявление претензий к рекламе, обвинение ее в несодержательности.

Несмотря на слабый авторитет кинокритика, само по себе печатное слово (не персонализированное авторством, а исходящее, вроде бы, от редакции печатного органа) воспринимается

– 131

русской аудиторией с большей бесспорностью, чем эстонской (имеются в виду рецензии в газетах и журналах). Наиболее мощный информационный канал для русских - передачи Центрального телевидения. На момент исследования (до перестройки и появления новых рубрик на ЦТВ) основной такой передачей являлась "Кинопанорама". Вообще, передачи ЦТВ в выборе фильма являлись ориентиров для 80% русской аудитории.