– Я… – Майлз пожал плечами. – Вроде бы спешки никакой нету. Меня выгнали из СБ не за то, что у меня припадки, а за фальсификацию рапорта. Ни больше ни меньше. Так что даже если медики и смогут сделать что-нибудь, чтобы завтра же вернуть меня в превосходное, гарантированное рабочее состояние, – а если бы они могли, то мой дендарийский хирург давно бы это сделала, – то это… ничего не изменит. – «Иллиан не возьмет меня обратно. Не может. Это дело его чертовых принципов, а Иллиан – самый принципиальный человек, какого я знаю.»

– Я тут подумал… а не потому ли это, что ты не хочешь обращаться в Императорский госпиталь, – продолжил Айвен, – и не желаешь иметь дела с военными медиками. В таком случае я понимаю. Полагаю… считаю это глупым с твоей стороны, должен заметить, но понять могу. Так что я нашел три гражданские клиники, специализирующиеся на случаях криооживления, и у них вроде бы неплохая репутация. Одна здесь, в Форбарр-Султане; одна в Вейновии в провинции Фордариана; и одна на Комарре, если ты думаешь, что бОльшая близость к галактической медицине – это преимущество, перевешивающее любую затяжную неприязнь, какую твоя фамилия вызывает на этой планете. Хочешь, я запишу тебя на прием в одну из них?

Майлз подумал, что мог бы угадать названия всех трех клиник на основании своего предыдущего поиска. – Нет, спасибо.

Айвен откинулся назад, губы его озадаченно скривились. – Знаешь… я тогда решил, что это будет первым предпринятым тобой действием, стоит лишь небольшому ледяному купанию вывести тебя из задумчивости. Что ты возьмешь ноги в руки, рванешь и побежишь, в точности как всегда. Я ни разу не видел, чтобы ты, представ перед какой-то непреодолимой стеной, не попытался бы найти пути вокруг нее, сквозь нее или под ней. Либо взорвать ее саперными зарядами. Или просто колотиться в нее лбом до тех пор, пока она не рухнет. И тогда меня отправят за тобой вдогонку. Снова.

– Побегу куда, Айвен?

Айвен скривился. – Назад к дендарийцам, разумеется.

– Ты знаешь, что я не могу этого сделать. Без официальной должности в СБ, без данных мне императором необходимых полномочий, я как командующий дендарийцами становлюсь фор-лордом – бога ради, графским наследником! – имеющим личную армию. Это государственная измена, Айвен; измена, за которую полагается смерть. Через это мы уже проходили. Если я уеду, то никогда не смогу вернуться. Я дал слово Грегору, что этого не сделаю.

– Да-а? – выгнул бровь Айвен. – Если ты не вернешься, то кому будет нужно твое слово Форкосигана?

Майлз сидел молча. Так-так. Значит, в конечном итоге, Айвен путался у него под ногами в особняке Форкосиганов не только как бы ради бдения у постели смертельно больного. Он бдел еще и на случай побега.

– Я готов был побиться об заклад, что ты удерешь – продолжил Айвен, – если б было с кем поспорить из имеющих достаточный уровень допуска к этой секретной информации. Кроме Галени, конечно, а он не из тех, кто любит заключать пари. Вот почему я с этим тянул, как ни приставали ко мне Грегор и моя мать, чтобы я заставил тебя привести свою голову в порядок. Зачем создавать себе проблемы? Кстати, я рад, что проиграл бы это пари. Итак, когда ты запишешься на прием?

– Скоро.

– Слишком расплывчато, – отклонил этот вариант Айвен. – Я хочу прямой ответ. Что-нибудь вроде «сегодня». Или, быть может, «завтра до обеда».

Айвен не уберется прочь, пока не вытянет из Майлза тот ответ, которым останется доволен. – Э-э… к концу недели, – выдавил Майлз.

– Отлично, – коротко кивнул Айвен. – В конце недели я снова проверю и надеюсь услышать все подробности. Бывай… пока что. – Он отключился.

Майлз сидел, уставясь на пустую видео-пластину. Айвен прав. Он ничего больше не предпринимал по поводу своего лечения с тех пор, как был уволен, его выгнали. Почему же он теперь, освободившись от сковывающей его необходимости хранить тайну от СБ, не посвятил все свое время проблеме припадков, напав на нее и разнеся в клочья? Или, по крайней мере, не захватил этой проблемой каких-нибудь несчастных медиков – как когда-то он захватил дендарийских наемников, чтобы добиться успеха в своих операциях?

«Чтобы выиграть время».

Он знал, что этот ответ правилен, только этим ответом он еще сильнее поставил себя в тупик. «Время на что?»

Оставаясь в устроенном самому себе отпуске по болезни, Майлз честно может избегать встречи лицом к лицу с некоторыми весьма неприятными реалиями. Вроде новости, что его припадки неизлечимы и что надежда умерла на самом деле и навсегда: этот труп криооживлению не подлежит, он может лишь быть похоронен и сгнить.

«Да? Неужели?»

Или… может, он просто так же боится, что его голову можно починить – и тогда он по логике будет вынужден схватить дендарийцев и пуститься наутек? Назад к настоящей жизни, той, что разворачивается далеко-далеко отсюда, в сверкающей галактической ночи, вдали от мелких забот всех этих грязеедов. Назад к геройствованию как образу жизни.

«Но более напуганным».

Не утратил ли он мужества после этой жуткой истории с иглогранатой? В его памяти вспышкой промелькнула отчетливая картинка, как он под странным углом видит собственную грудную клетку, взорвавшуюся тучей алых брызг, и ни с чем не сравнимая боль, и отчаяние, которое нельзя выразить словами. В том, чтобы приходить потом в себя, тоже было мало приятного. Та боль тянулась уже неделями, и от нее не было спасения. Снова натянуть на себя экипировку, чтобы выйти с отрядом наружу и отправиться за Форбергом, было тяжело, тут и вопросов нет, но до припадка он отлично справлялся.