Это был маленький частный дом, который стоял прямо у дороги. Сразу за домом начиналось поле. Странное место — тихое и безлюдное. Маруся посмотрела на Носова, как будто ждала подсказку, что делать дальше. Нос ничего не говорил, — похоже, у него тоже не было никакого решения. Они постояли так несколько минут, в задумчивости глядя на дом и иногда озираясь по сторонам.

— Ну? — наконец не выдержала Маруся. — Так и будем стоять или все-таки пойдем?

— И что мы скажем?

— Говорить будешь ты, я этого языка не знаю.

— От тебя на удивление много пользы, — сердито бросил Нос и направился к дому.

Он постучал в дверь и глубоко вздохнул, набирая в легкие побольше воздуха, как будто собирался проговорить целый час на одном дыхании. Дверь не открылась.

— Может, никого нет дома? — спросила Маруся.

— Ну, свет же горит…

— А может быть он один и не может встать с кровати?

— Так не бывает… — замотал головой Нос, — у него обязательно должны быть родственники или сиделка.

Он постучал еще раз.

— А если так и не откроют, что будем делать?

— У тебя есть… — Нос прервался и приложил ухо к двери. — Слышишь?

Маруся услышала женский голос, который что-то кричал, постепенно становясь громче, — видимо, женщина подходила к двери.

— Что она там кричит? — прошептала Маруся.

— Ну, что-то типа «сейчас вернусь».

Дверь резко распахнулась, и на пороге появилась женщина с длинными рыжими волосами, которые она тут же стала заплетать и завязывать в узел. Вид у нее был крайне взволнованный.

Маруся приветливо улыбнулась, а Нос начал быстро тараторить. Ну надо же, по-русски он и то медленней говорил!

Женщина выслушала Носа и что-то ответила. Нос резко обернулся к Марусе, но ничего не сказал. Однако на его лице было написано сильнейшее смятение.

— Что она говорит?

— Ну, это…

— Что?

— Он умер.

— Как умер?!

Нос снова заговорил с женщиной, потом обернулся к Марусе.

— Несколько дней назад. Сильно болел и умер.

Вот тебе и на!.. Маруся настолько растерялась, что даже не понимала, что делать дальше. Правда, и до этого она не особо понимала, но был хоть какой-то план. А что сейчас? Рассказывать обо всем этой даме? Но кто она? И кто еще находился в доме?

— Может быть, она врет? В доме явно кто-то есть и выглядит она какой-то перепуганной.

— Ты предлагаешь мне спросить, не врет ли она?

— Нам надо проникнуть в дом.

Нос вздохнул и продолжил диалог с Рыжей. Буквально через минуту она закивала и раскрыла дверь пошире, явно предлагая войти.

— Что ты сказал?

— Что мы студенты из России и собирались написать о Генрихе Гердхарте материал как о великом географе.

— И что будем делать дальше? — спросила Маруся, проходя в дом и рассматривая комнату.

— Ты хотела в дом, вот тебе дом. Дальше думай сама, — проворчал Носов.

Он улыбнулся Рыжей, показал на Марусю и начал говорить что-то непонятное, но с упоминанием ее имени. Видимо, представлял. Рыжая вежливо улыбнулась и протянула Марусе руку.

— Эльза.

— Маруся, — ответила Маруся и пожала протянутую ладонь.

— Это его дочь. Она живет здесь со своим ребенком.

Женщина снова заговорила, указывая на стол.

— Предлагает выпить чай, — перевел Носов.

Маруся кивнула.

— Как по-немецки будет «спасибо»?

— Данке.

— Данке, — повторила Маруся и улыбнулась женщине.

Они сели за стол.

— Попроси ее рассказать о нем. Пусть покажет фотографии или еще что-то.

Носов заговорил с женщиной, и она стала отвечать.

— Говорит, что он очень любил путешествовать, — начал переводить Носов. — Практически никогда не бывал дома. Говорит, что после последней поездки чем-то заболел…

— Она все врет…

— Разумеется, — кивнул Носов.

— Спроси, не привозил ли он чего-нибудь интересного. Какие-нибудь сувениры, предметы…

— Это как-то слишком в лоб…

— Она не заподозрит… Иначе бы не пустила в дом.

Носов перевел Марусин вопрос. Женщина грустно закачала головой и ответила.

— Говорит, что ничего не привозил, потому что странно относился к вещам…

Женщина снова заговорила.

— Считал, что каждая вещь несет какой-то… эээ… ну, типа ауры, — перевел Носов. — И что в дом нельзя привозить незнакомые предметы, чтобы не навлечь беду.

— Ну-ну.

— Даже фотографии никогда не делал.

— Как бы он их сделал, не вставая с постели, — скептически заметила Маруся.