— Послушай, Хенрик, не делай глупостей.

— Добро пожаловать в Давос! Воистину чудесное местечко! Не соизволите ли опустить оружие, доктор? Мне бы не хотелось кого-нибудь поранить.

Макбрайд, не спуская взгляда с голландца, положил дробовик на пол.

— Отпусти ее. Она здесь ни при чем.

— Тсс, — шепнул тот, приложив палец к губам. — Червь услышит. — Кивнув в сторону дивана, он приказал садиться и подтолкнул Эйдриен, к которой тут же присоединился Макбрайд. Де Гроот нагнулся, поднял с пола дробовик и, вынув магазин, бросил ружье в угол. Затем избавился от остававшегося в винтовке патрона и швырнул бесполезное теперь оружие в ближайшее кресло. Направился зачем-то на кухню и мгновением позже вернулся с катушкой липкой ленты в руке. Швырнув ее Макбрайду, приказал заклеить его спутнице рот, чтобы не болтала зря, а затем связать руки и ноги. Заметив, что пленник исполняет распоряжение без особого рвения, голландец подошел к дивану и изо всех сил саданул психотерапевта тупым концом револьвера по губам.

Отступив назад, де Гроот удовлетворенно наблюдал, как доктор Дюран делает, что велено: отрывает полоски липкой ленты и наклеивает их поперек рта насмерть перепуганной молодой женщины.

— Теперь твоя очередь, — проговорил голландец, снимая куртку-дубленку и вешая ее на спинку стула: на его шее, на витой цепи, красовался заламинированный пластиковый бэйдж.

— Послушай, Хенрик…

Де Гроот хмуро оборвал врача на полуслове:

— Без разговоров.

В этот миг стекла сотряслись от неожиданно мощного порыва ветра, мигнула лампочка на потолке, грохнула железная калитка за домом. Де Гроот отвлекся на звук и подошел к окну.

— Буря.

— Хенрик, тебе обязательно надо меня выслушать.

— Нет, Док, прости. Я не могу слушать вас обоих.

— Ты о чем это?

— Вы с Червем так и норовите указать мне, что делать, — объяснил измученный недугом голландец.

— Хенрик, я знаю, что ты задумал, и это очень нехорошая мысль.

— Ах вот как?! И что же я, по-вашему, намерен сделать, Док?

— Ты зачем-то решил застрелить Манделу и остальных.

Тот покачал головой.

— Обматывай ноги шесть раз. Крепче! — Голландец некоторое время молчал и вскоре продолжил: — Я ни в кого не буду стрелять.

— Разве? — Лью пришел в замешательство.

— Да. Стопы, доктор Дюран, и лодыжки тоже. Шесть оборотов.

Макбрайд наклонился и исполнил то, что приказал Хенрик. Отрывая куски липкой ленты, он собственноручно лишал себя свободы.

— Я не собираюсь применять оружие, — проинформировал де Гроот, и фыркающий смешок сорвался с его губ. — Вполне хватит огня.

Пленник закончил обматывать ноги лентой и поднял на голландца глаза.

— О чем ты?

Тот проигнорировал вопрос и приказал:

— А теперь руки за спину.

Де Гроот схватил скотч и сам стал обматывать запястья американца.

Лью шарил глазами по комнате в поисках сподручного предмета, которым можно было бы вывести маньяка из игры. Однако в поле зрения попали только Эйдриен, которая, судя по ее виду, готова была упасть в обморок, и стол с лампочками.

— Зачем тебе понадобились лампочки?

Закончив связывать пленника, де Гроот обошел диван и встал перед беспомощной парочкой. Взглянул на часы, зябко поежился и сел в мягкое кожаное кресло.

— Червь умен. Он знает, что с оружием к ним не подобраться — даже с моим удостоверением. Никак.

— Куда подобраться? К кому?

— Во «Фрибур». Я занимаюсь обновлением противопожарной системы.

Макбрайд терялся в догадках, он не понимал, что происходит.

— И что? При чем здесь лампочки?

— Это — мое маленькое усовершенствование. Я их много изготовил — уйму времени потратил.

— На что?

— Мы заменяем газ в спринклерной системе пожаротушения — в той, что вмонтирована в потолок. — Голландец поднял вверх руку и пошевелил в воздухе пальцами.

— Просто прекрасно, Хенрик. Только я не совсем тебя понимаю.

— Теперь там будет не газ, а жидкость. Интересная жидкость.

— Что?

— Керосин, — ответил де Гроот. — Я заменил газ керосином, поэтому, когда начнется пожар…

— Какой пожар? Когда?

Голландец взглянул на часы.

— Через тридцать минут, если вовремя уложатся с банкетом. Не волнуйся, ты отсюда все увидишь: взлетит как ракета.

— Что взлетит?

— Я же сказал! «Фрибур»! Там затеяли празднество в честь южноафриканской делегации. Банкет. Большой банкет для ниггеров.

Макбрайд покачал головой: он по-прежнему не улавливал сути.

— Так при чем здесь лампочки? Зачем тебе эти чертовы лампочки?!

Голландец хихикнул, и Макбрайд понял, что тот находится под кайфом.

— Ах да… Видишь, вон те, что поменьше, они для подиума. Вернее, одна из них. Когда выступающий выйдет на сцену, он включит лампочки за трибуной, чтобы рассмотреть свои записи. Ведь в бальном зале темно — романтика и все такое.

— И что? — не понял Льюис.

— Штук десять испортил, пока не получилось.