— Он дееспособен?

— Да.

— Насколько самостоятелен?

— Он считает себя психотерапевтом.

— Да что вы! — Умиление Шоу было столь же явственно, сколь и его недавний скептицизм.

— И хуже всего — он лечит людей.

— Ого. — Интонация Шоу перешла с мажора на минор. — Приведите своего знакомого в четверг. Я смогу принять его в десять.

Психиатр продиктовал собеседнице свой адрес, и та положила трубку. Теперь она чувствовала себя настоящей героиней. Дюран сидел в гостиной и допивал бутылку пива. Подойдя к нему, Эйдриен сообщила:

— В четверг утром поедем кое с кем повидаться.

— С кем же?

— С одним психиатром. Он живет в Нью-Йорке.

Джеффри окинул девушку скептическим взглядом и поинтересовался:

— И чего мы этим добьемся?

Эйдриен пожала плечами:

— Пока не знаю. Просто я подумала, что нам не помешает мнение специалиста.

— О чем?

— О тебе.

— Обо мне? — удивленно переспросил Дюран.

Девушка кивнула. Морально она уже была готова к неминуемым, на ее взгляд, возражениям: «Со мной все в порядке. Чувствую себя как никогда», и так далее. Но ее опасения оказались напрасны — в ответ она услышала всего два слова:

— Неплохая мысль.

На следующее утро Эйдриен поднялась рано и посетила небольшой рынок в северной части города, где приобрела дешевый пишущий магнитофон. На обратном пути, возвращаясь в «Соленые брызги», остановилась у придорожного кафе и купила на двоих кофе и круассанов.

Когда она вошла в дверь, навстречу выплыл Дюран. Он запустил в волосы пятерню и зевал — видно, только проснулся.

— Знаешь, я подумала, неплохо бы послушать пленку, — предложила Эйдриен.

— Какую пленку?

— Ту, что ты не успел отправить.

— А-а, — хмуро проворчал психотерапевт. — Эту…

— А что, какие-то проблемы?

Он покачал головой:

— Все не так просто.

— О чем ты?

— Ну, во-первых, я не могу этого позволить по этическим соображениям. Видишь ли, Хенрик — мой пациент. Когда он говорит со мной, это конфиденциально — как если бы я был священником на исповеди, понимаешь?

— То есть как если бы ты был настоящим психотерапевтом…

Дюран проигнорировал сарказм.

— И еще — ты судишься со мной, так что… В общем, мне эта идея не нравится.

— Я с тобой не сужусь.

— Как так, судилась же?

— Да. Но это в прошлом. Я отзову жалобу сразу, как только… — Эйдриен замялась и несколько неуверенно договорила: — Как только все встанет на свои места.

— С чего бы вдруг?

— Потому что так не делается: сегодня я подаю на тебя в суд, а завтра мы вместе прячемся в гостинице. Некрасиво. А кроме того, все далеко не так просто, как могло показаться сначала.

После недолгого размышления Джефф решился:

— Хорошо, согласен. Только тебе не обязательно знать имя и фамилию клиента.

Эйдриен склонила голову набок, а затем согласно кивнула.

— Мне просто надо услышать тебя за работой.

Говорил обладатель низкого, грудного голоса. Его английский выглядел почти безупречно, только слегка чувствовался резковатый бенилюксовский [28] акцент. Дюран небрежно развалился в кресле и задумчиво слушал, глядя в потолок.

— Вообще-то ты с ним встречалась.

— Я?

Джеффри кивнул:

— Когда впервые пришла ко мне.

Собеседница задумалась, припоминая.

— У нас был сеанс, — подсказал Дюран. — Помнишь здоровяка со светлыми волосами?

Эйдриен склонилась к магнитофону и прибавила громкость, хмурясь от безуспешных попыток вспомнить пациента доктора.

— Ты наорала на него, ну? Крикнула: «Проснись!»

— Ах да. Точно!

— И назвала меня…

Она кивнула.

— Я очень расстроилась. А теперь — тише, я хочу послушать. — Эйдриен чуть отмотала назад пленку и прибавила громкость.

Дюран: «Сосредоточься на дыхании. Во-о-от так. А сейчас дыши со мной вместе… Хорошо! Очень хорошо. Ты чувствуешь умиротворение, Хенрик? Оно пронизывает тебя насквозь. И когда мы выдыхаем, чувство покоя только усиливается. Вот так. Да. Вот так. Я хочу, чтобы ты ощутил воздух, как он входит и выходит. Ты знаешь, где мы, Хенрик?

Хенрик: В безопасном месте.

Дюран: Верно. Мы в безопасном месте. На скале. Я слышу, как ласкают камень волны. Прямо под нами. Легкий ветерок колышет водную гладь. Ты чувствуешь, как он ворошит волосы?