– «Запорожец» купишь, – успокоил его Петрович.

– Видал я его в гробу и в белых тапочках!

– Ну, «Жигули».

– На «жигуль» теперь не хватит.

– На «жигуль» я тебе из своих добавлю. Без процентов, с рассрочкой на пятнадцать лет. Устраивает?

– Вам же это невыгодно.

– Это мне куда выгоднее, чем потом тебе пять лет передачи носить. Михаил, цепляй трос к Генкиной лайбе. И по очереди друг дружку вытащим...

Все три самосвала стояли на твердом грейдере. Михаил отцеплял буксировочный трос, Петрович отверткой соскребал с сапог налипшую грязь, а Генка бережно прижимал к груди старый китайский термос Петровича.

Генка уже оправился от потрясения, вызванного суровой необходимостью соблюдения социалистической законности, и теперь прочно взял нить разговора в свои руки:

– Итак, золото поедет с Петровичем. Петрович участник войны. Он точно знает, как нужно вести себя в боевой обстановке, а обстановка должна быть максимально приближена к боевой. Мы с Михаилом сопровождаем этот ценный груз на своих тачках, тщательно оберегая Петровича и его машину от любой нештатной ситуации.

– Это еще что такое? – спросил Михаил.

– Что угодно! Поломка, наезд на препятствие, столкновение...

– Типун тебе на язык... – Петрович суеверно трижды сплюнул.

– Петрович, вы гарантированы, что вам навстречу не попадется какой-нибудь колхозник на своем «газоне»? Он вопреки указу о мерах борьбы с этим делом, – Генка пощелкал себя по воротнику, – с вечера сильно набрался, а утром опохмелиться негде. Представляете, в каком состоянии он будет?! Опохмелиться же негде.

– Что ты... Кошмар! – проговорил Михаил. – Вот я про себя скажу...

– Погоди, – сказал Петрович. – Где золото, черт бы его побрал? Вы его в яме-то не оставили?

– Золото здесь, и я вам его торжественно вручаю при свидетелях! – Генка протянул Петровичу термос.

Петрович чуть не лопнул от возмущения и злости:

– Ты что же наделал? Чего ж ты мне термос изгадил! Не мог в тряпку какую-нибудь завернуть! Вот я тебе...

Генка отскочил на безопасное расстояние и нагло сказал:

– Спокуха, Петрович. Только без рукоприкладства, потому что впоследствии это может быть неверно истолковано соответствующими органами. Вы не трясите его, как грушу, и ничего с вашим термосом не случится. Зато никому в голову не придет, что золото в термосе.

– А кого бояться-то? – спросил Михаил.

– Не скажи. – Генка зловеще понизил голос. – Я в одном заграничном фильме видел подобную историйку. Там все это кончилось кроваво.

– Да что ты. – Михаил испуганно огляделся.

– Вот именно. Поэтому двигаться по шоссе мы будем так...

Надо сказать, это было красиво! По пустынной дороге сквозь нескончаемый дождь мчались, занимая всю проезжую часть, борт о борт, три самосвала, фары их горели средь бела дня тревожно-торжественным дальним светом. Они летели вперед навстречу своему законному счастью.

Районные городки замечательны тем, что все их управленческие органы обычно сосредоточены в одном месте. Как правило, главная улица такого городка вспухает небольшой чистенькой площадью, где райком партии стоит бок о бок с исполкомом; прокуратура соседствует с райсобесом; ЗАГС примыкает к районному отделению милиции, а сберкасса и почта традиционно сосуществуют под одной крышей. Любую жгучую проблему районной важности можно разрешить буквально не сходя с места.

Три самосвала, заляпанные грязью, влетели на площадь райцентра, с ходу развернулись, сдали назад и почти одновременно затормозили напротив стоянки служебных машин.

Генка, Петрович и Михаил выпрыгнули из кабин. Через площадь протянулись невидимые враждебные нити. Местные шоферы смотрели недобрым, настороженным взглядом.

Михаил достал из кабины тяжеленный разводной ключ и демонстративно засунул его за голенище. Петрович крепче прижал к груди термос. Генка презрительно оглядел строй надраенных машин и на глазах у всех стал стаскивать с себя свои огромные сапоги.

Учрежденческие шоферы переглянулись с ухмылкой, дескать, «деревня-матушка». Однако когда Генка размотал портянки и под ними оказались роскошные «адидасы», шоферы легковых машин откровенно сглотнули слюну зависти.

– Кончай возиться, – нервно сказал Петрович Генке.

Генка выпрямился, бросил сапоги в кабину и, придав своему голосу максимально легкомысленный оттенок, спросил:

– Что, действительно идем отдавать наше золотишко?

Петрович посмотрел на него таким взглядом, что Генка тут же отступил:

– Ну, шутка такая! Шутка. Неужели не понятно? Просто полное отсутствие чувства юмора!

– Ты даешь, Генка... – испуганно сказал Михаил.

– Становись! – сказал Петрович. – Шагом марш!