Внезапно гудки в трубке оборвались, и приятный мужской голос произнес:

— Такер слушает.

— Говорит Брэдли. По-моему, нас можно поздравить.

— Почему Хуана не пригласила меня домой? — Бьюкенен повторил вопрос матери Хуаны. — Знаете, я сам себя об этом спрашивал. Мне кажется, она боялась, что вы не одобрите нашего знакомства.

Бьюкенен понимал, что сильно рискует, но следовало попытаться рассеять у нее подозрения. Что-то здесь неладно, но он не знал, чем объясняется ее тревога. Необходимо вызвать у женщины защитную реакцию, тогда она может проговориться о том, что ее заботит.

— Мы не одобрим? — черные глаза мексиканки вспыхнули негодованием. — Потому что вы белый? Глупости. Половина сотрудников в фирме моего мужа белые. Многие школьные друзья Хуаны тоже были белые. Хуана знает, что у нас нет предрассудков.

— Простите. Я имел в виду совсем другое. У меня и в мыслях не было вас оскорбить. Хуана говорила мне, и не один раз, что вы не будете против, если она станет встречаться с немексиканцем.

— Тогда почему вы сказали, что мы не одобрили бы вашего знакомства? — Ее глаза снова вспыхнули.

— Потому что я не католик.

— А-а, — произнесла женщина упавшим голосом.

— Хуана говорила… вы не раз подчеркивали, что, если у нее… возникнут серьезные отношения с мужчиной… он обязательно должен быть католиком… потому что вы хотите, чтобы ваши внуки воспитывались в истинной вере.

— Да. Вы правы. Я часто ей об этом говорила. Вижу, вы действительно хорошо знаете мою дочь.

Из глубины коридора послышался хриплый мужской голос:

— Анита, куда ты запропастилась? С кем можно так долго разговаривать?

Мать Хуаны обернулась и бросила взгляд в сторону гостиной.

— Подождите минутку, — сказала она и прикрыла дверь.

Опасаясь, что его разоблачили, Бьюкенен прислушался к доносившемуся изнутри приглушенному разговору.

Женщина скоро вернулась.

— Проходите, пожалуйста.

Ее голос прозвучал не слишком приветливо, да и выражение лица, с которым она пригласила его войти, не выдавало особой радости. Они прошли в гостиную.

Комната соединялась с кухней. Не успел Бьюкенен сделать и нескольких шагов, как вдохнул острые запахи масла, специй, жареного лука и перца. Гостиная показалась ему тесноватой — в ней было слишком много мебели, в основном обитые войлоком стулья и деревянные столы. На стене висело распятие. Перед ним в кресле сидел пожилой широкоплечий человек с черными как смоль волосами. На круглом загорелом лице выделялись темные глаза, еще более темные, чем у матери Хуаны. На нем были грубые рабочие ботинки и майка с надписью «Мендес мекэникс». Бьюкенен вспомнил, как Хуана рассказывала, что у ее отца шесть станций техобслуживания. Мендес курил сигару и держал в руке начатую бутылку с пивом.

— Кто вы такой? — Бьюкенен с трудом разобрал вопрос: телевизор работал на полную мощность.

— Я уже сказал вашей жене, что меня зовут…

— Знаю. Джеф Уокер. Кто вы такой?

— Простите, не понял, — нахмурился Бьюкенен.

Мать Хуаны стояла в дверях, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Я друг вашей дочери.

— Сказать можно что угодно. — Похоже, Мендес нервничал. — Когда у нее день рождения?

— Да с какой стати?..

— Просто ответьте на вопрос. Если вы такой хороший друг, как утверждаете, что вам стоит назвать ее день рождения?

— Ну так как?

— Насколько я помню, Хуана родилась в мае. Десятого.

Бьюкенен запомнил эту дату потому, что шесть лет назад в мае началась их совместная работа. Они тогда славно провели время, отмечая день рождения Хуаны, словно и в самом деле были мужем и женой.

— Это может узнать любой, кто пороется в ее личном деле. Скажите, на что у Хуаны аллергия?

— Простите, сеньор Мендес, но мы не виделись несколько лет. Разве все упомнишь…

— Я так и думал.

— По-моему, она не переносила кориандр. Меня всегда это удивляло: кориандр так часто используется в мексиканской кухне.

— Родинки?

— Это допрос?

— Отвечайте!

— У нее шрам на бедре. Сказала, что в детстве пыталась перелезть через забор из колючей проволоки. Еще вопросы есть? Вам интересно, при каких обстоятельствах я увидел шрам? Похоже, я допустил ошибку. Мне не следовало сюда приходить. Лучше бы поехал к друзьям Хуаны. Может, они подскажут, где ее найти.

Бьюкенен повернулся к двери.

— Педро, — резко сказала женщина.

— Подождите, — окликнул ого Мендес. — Если вы в самом деле друг моей дочери, пожалуйста, не уходите.

Бьюкенен молча кивнул.

— Я начал задавать эти вопросы, потому что… — Педро замолчал, пытаясь справиться с охватившими его чувствами. — Вы четвертый друг Хуаны, который приходит к нам за последние две недели и спрашивает, где ее найти.

— Четвертый? — Бьюкенен ничем не выдал своего удивления.

— Она попала в беду? — В голосе Аниты Мендес чувствовалось напряжение.

— Все они, как и вы, были белые, — снова заговорил Педро. — Мужчины. Каждый утверждал, что не видел ее несколько лет. Однако в отличие от вас никто из них не сумел ответить на мои вопросы. Один сказал, что служил вместе с Хуаной в Форт-Брэгге. Но наша дочь не имела отношения к Форт-Брэггу.