«Я могу напасть на них, – думал Ласситер, – или перепрыгнуть через парапет и ждать, что произойдет». Оба варианта представлялись ему смертельными, однако один, вероятно, окажется менее смертельным, чем другой. Вот бы обернуться и посмотреть через парапет, чтобы оценить траекторию возможного падения! Интересно, будет ли это вертикальный полет к смерти, или он покатится по склону, который задержит движение? Ласситер не мог припомнить, что находится за стеной, и в то же время не мог отвести глаза от приближающихся убийц.

Лишь когда Верблюжья Морда начал поднимать пистолет, Ласситер осознал, что уже принял решение. Почти небрежно он положил левую руку на парапет, развернулся и перебросил тело в пустоту. Позади и теперь где-то наверху раздались хлопки – три последовательных выстрела. Но он уже летел вдоль скалы, и, как ему казалось, летел слишком долго.

«Я покойник, – подумал он. – Мертвец. Уже умер». Он летел в водовороте тьмы и не мог ничего разглядеть. Но всемирное тяготение без всякого предупреждения приложило его всем телом о склон и, выдавливая из легких остатки воздуха, покатило вниз. Ласситер снова взлетел, упал, подпрыгнул и покатился вниз, словно вышедшая из-под контроля и состоящая из одного человека лавина. Он инстинктивно подтянул колени к груди и прикрыл голову, превратившись в человека-ядро.

В мозгу билась последняя связная мысль: если он встретит на пути хоть какую-нибудь преграду, все будет кончено. Осколок скалы, например. Голова, как яйцо, раскалывается… кругом мозги. Или дерево… даже дерево разорвет на две части. Угол падения. Все по науке! Соотношение скорости и массы.

Внезапно Ласситер почувствовал, что он, подобно бейсболисту, скользящему ко второй базе, пытается тормозить вытянутыми вперед ногами, одновременно цепляясь за землю скрюченными пальцами. Но попытка не удалась, и его тело как нож прошло сквозь кусты. Наконец Джо резко остановился, упершись ногой в валун.

Спасен. Если только уже не умер. Но похоже, все-таки жив. Для мертвеца слишком сильно болит все тело. Правый бок, куда его били раньше, горел огнем, а лодыжку словно проткнули железным прутом. Боль в ноге растекалась от пятки к бедру. Во рту ощущался привкус крови, а лицо казалось шершавым, как терка… Ласситер боялся пошевелиться.

А если он попытается встать – и не сумеет? А если его парализовало? Он лежал на спине и смотрел на играющую с облаками в прятки луну. Воздух был пропитан запахом пиний, а ночь выдалась на удивление светлой. Издалека до него долетал свист тысячи птиц. Птиц?

Надо вставать. Если он не сможет двигаться, то придется кричать и позволить Матрасу с дружком всадить в него пулю, чтобы покончить с мучениями.

Ласситер втянул воздух и, со стоном перекатившись на живот, дотянулся до ближайшей сосны. Крепко вцепившись в ветку, он встал, огляделся и убедился, что находится на склоне холма, чуть выше городской стены. Почва здесь была сравнительно ровной. Стоянка машин находилась в нескольких сотнях футов, а за ней лежало залитое светом футбольное поле, на котором по-прежнему шла игра. Опять послышался свист – свистели не птицы, а болельщики, выражавшие свое недовольство.

Присев, Ласситер пощупал вокруг себя почву, чтобы найти костыль. Под руку попалась сухая сосновая ветка. Он проверил ее на прочность – ветка согнулась, но выдержала его вес.

Ласситер захромал к автомобильной стоянке, стараясь понять, почему так болит лодыжка. Он не знал, что это – перелом или растяжение, – но голеностоп с каждым шагом становился все более пухлым. Чтобы доковылять до парковки, потребовалось десять минут, а добравшись до места, Ласситер услышал радостный рев множества глоток. Кто-то забил гол.

Крошечная стоянка была забита машинами и велосипедами любителей футбола. Ласситер, остановившись под кедром, стал искать свой автомобиль, опасаясь, что выезд заблокирован. Его опасения оказались напрасными. Машина стояла там, где он ее оставил, и путь для нее был свободен. Ласситер уже собирался двинуться вперед, но его внимание привлек огонек зажигалки, вспыхнувший на переднем сиденье черного «ровера». Лицо за ветровым стеклом он не сумел рассмотреть, но увидел, что в машине притаились двое.

Ласситер замер на вдохе. Конечно! Из города вел единственный путь. Матрасу не пришлось ломать голову. Если Ласситер спасся, прыгнув через парапет, у него оставался единственный вариант – идти к машине. Не мог же он катиться по этой вонючей горе до самой реки и голосовать, надеясь на попутную машину до Тоди.

Конечно, он мог попытаться подняться назад, в Монтекастелло, но это означало угодить в ловушку. Ласситер подумал о стадионе. А если пройти туда и затеряться в толпе? Нет, ничего не получится. Одежда порвана и залита кровью, лицо покрыто сетью мелких порезов. Он похож на попавшего в переделку бродягу. Любой, кто его увидит, сразу завизжит от страха. Может, начать кричать самому и позвать полицию? Но если он попадет в полицию… Что тогда? Они запрут его, пока не найдут переводчика. Он окажется в безопасности, но ненадолго. До тех пор, пока «Умбра Домини» или СИСМИ не доберутся до его тюремщиков, что здесь, в Италии, произойдет скорее раньше, нежели позже, и его, вне всякого сомнения, утром обнаружат висящим на собственном поясе в запертой камере.