– Что ты намерен делать?

– Я намерен забраться в мешок для перевозки жмуриков и застегнуть молнию изнутри. После этого я попрошу, чтобы меня отослали на Марс. Вот что я намерен сделать.

– Нет, я серьезно спрашиваю.

– А я серьезно и отвечаю. Взгляни на дело с моей позиции. Через тридцать пять дней я увольняюсь со службы, и все это дерьмо мне совершенно ни к чему. А кроме этого, у меня нет никаких доказательств. Сплошные домыслы.

– Как же так? У тебя есть телефонные квитанции.

– Телефонные квитанции не передают содержания разговора. Они на это просто не способны! Что же касается Драбовски… то мы не можем базировать обвинение на его религиозных воззрениях. Подумай об этом. Что я скажу? «Арестуйте этого парня – он подкармливает бездомных?» Я уж не говорю о том, что в ФБР Драбовски не рядовой топтун, он там вроде бригадного генерала. Ты пытаешься его уделать, и сам оказываешься по уши в дерьме. – Риордан вздохнул, и они оба замолчали. Затем детектив спросил: – А у тебя-то для меня что-нибудь имеется?

– Нет, – ответил Ласситер, но тут же опомнился и добавил: – Впрочем, может быть, и имеется.

– Может быть?

– У меня есть письмо… от Барези.

– Он тебе писал?

– Нет, – ответил Ласситер, – это письмо священнику. Когда мне сделают перевод, я направлю тебе копию.

После того как Риордан повесил трубку, Ласситер сел в кресло и задумался о Драбовски. И думал он вот о чем:

«Возникла серьезная проблема. Если кто и может найти Каллисту Бейтс, так это ФБР. И если кто-то из Бюро захочет меня обскакать, у него для этого имеются все возможности».

Ожил интерком, и Виктория сообщила:

– Здесь Дик Биддл. Ты примешь его?

– Ясно, приму, – ответил Ласситер. – Пусть заходит.

Биддл был пожилым человеком, пять лет назад оставившим службу в Государственном департаменте. Этот высокий тощий патриций предпочитал темно-серые костюмы, галстуки цвета бургундского и безумно дорогие запонки. Кроме того, он непрерывно курил и не стряхивал пепел с сигареты до тех пор, пока его собеседник не терял нить разговора, начиная держать пари сам с собой на то, как скоро столбик пепла свалится на ковер.

Вступив с сигаретой в руках в кабинет, Биддл небрежно кинул какую-то фотографию на стол Ласситера и сел в кресло напротив босса, закинув ногу на ногу. Сигарета дымилась в его руке всего в нескольких дюймах от уха. Столбик пепла был длиной почти в дюйм. «И как он только ухитряется двигаться, не стряхивая его?» – размышлял Ласситер.

– Я всегда предпочитал «Лоуэлл», – произнес Биддл, – но слышал хорошие отзывы и о «Пенинсула». Любой из отелей мне подойдет.

– Для какой цели? – спросил Ласситер, вглядываясь в фотографию.

Это был снимок, полученный из «Инкуайер», с дамой по имени «Возможно-это-Каллиста», стоящей на коленях перед «Макдоналдсом» в месте, именуемом «Черт-знает-где».

– Для уик-энда в Нью-Йорке. Я пришел востребовать приз.

Биддл сделал глубокую затяжку, а Ласситер с восхищением наблюдал, как столбик пепла продолжает вгонять в краску закон всемирного тяготения.

– Вы знаете, где это место?

– Знаю.

Дымок спиралью поднимался к потолку.

– И… может быть, вы поделитесь со мной вашими знаниями?

– Вне всякого сомнения. Этот ландшафт… такой, я бы сказал, мэнский.

– Значит, вы решили, что это Мэн? А может быть, Лиллихаммер?

– Нет, – улыбнулся Биддл. – Это больше похоже на Санди-Ривер или на Сахарную Голову. Одно из двух. Но то, что это Мэн, никаких сомнений.

Биддл сделал очередную затяжку, и пепельный столбик обрел форму скобки.

– Почему вы так решили? – спросил Ласситер, рассматривая снимок.

– Хотя бы потому, что мы видим снег. Это ключ к разгадке. Если мы видим снег, очевидно, это горнолыжный курорт, которыми так изобилует Мэн.

– Да, но…

– Ну и кроме того, медведи.

Ласситер взглянул на фотографию.

– Какие медведи? Там нет никаких медведей.

– Там есть медведи, – спокойно возразил Биддл, кивая в направлении лежащей на столе лупы. – Причем медведи белые.

Ласситер взял увеличительное стекло.

– Где они?

– На окне микроавтобуса.

Ласситер взглянул на указанное место. На заляпанном грязью и снегом заднем стекле машины кто-то написал пальцем: «Помой меня!» и «Эй вы, медведи, вперед!»