Он снова протянул руку, теперь — чтобы выключить аппарат.

— Вы не можете отказаться от лечения, — не задумываясь ответил Агопян. — Как я уже говорил, оно обязательное. Вы должны его продолжать, либо снова предстать перед судом, а этого вам лучше не делать. Ничего хорошего от такого суда ждать не приходится, вы уж мне поверьте.

Купертино нажал кнопку, и экран потух.

— А ведь он совершенно прав, — донесся из кухни голос Кэрол. — Он врет, — уверенно сказал Купертино. А затем, не торопясь, тоже прошел на кухню, сел за стол и снова занялся яичницей.

Вернувшись в Беркли [4] , в свою квартиру, Купертино заказал разговор с представительством Шестипланетных образовательных учреждений на Ганимеде. Через полчаса связь была установлена.

— Вы не забыли меня, доктор Грин?

Пухловатое, средних лет лицо, глядевшее с экрана, казалось совершенно незнакомым; Купертино крайне сомневался, что видел когда-нибудь этого человека. Однако хотя бы один фундаментальный факт прошел проверку: в отделе кадров Шестипланетных действительно числился доктор Грин. Тут Кэрол была права.

— Я видел вас когда-то, — сказал доктор Грин, — но должен с сожалением признаться, что не могу вспомнить вашего имени.

— Джон Купертино. Ныне проживающий на Земле. В прошлом — житель Ганимеда. Чуть больше трех лет назад, незадолго до переворота на Ганимеде, я попал в довольно громкое судебное дело. Был обвинен в убийстве собственной жены Кэрол. Может быть, это поможет вам вспомнить?

— Хм-м, — нахмурился доктор Грин и тут же приподнял бровь. — Вы были оправданы, мистер Купертино?

— Я... — чуть запнулся Купертино, — в настоящее время я нахожусь под психиатрическим наблюдением. Здесь, в Калифорнии. Если это о чем-нибудь вам говорит.

— Насколько я могу понять из ваших слов, вас признали психически невменяемым, на чем, собственно, суд и закончился.

Купертино настороженно кивнул.

— Вполне возможно, — продолжал доктор Грин, — я действительно беседовал с вами. Что-то такое вроде бы припоминается. Но я вижу так много самых разных людей... Вы работали у нас?

— Да, — кивнул Купертино.

— А что конкретно потребовалось вам от меня, мистер Купертино? Вам что-то нужно, в этом нет никаких сомнений — иначе зачем бы заказывать такой дорогой дальний разговор? Так вот, из самых практических соображений, в том числе — из интересов вашего бумажника, я предложил бы прямо перейти к делу.

— Я бы хотел, — сказал Купертино, — чтобы вы переслали мне мою историю болезни. Именно мне, а не моему психиатру. Можно это сделать?

— Для чего она вам, мистер Купертино? Вы устраиваетесь на какую-нибудь работу?

— Нет, доктор. — Купертино набрал полные легкие воздуху, словно собираясь броситься в воду. — Я хочу узнать, и узнать с абсолютной точностью, какие ко мне применялись психиатрические методики. Применялись вами и вашим персоналом, вашими подчиненными. Есть основания предполагать, что я был подвергнут радикальной психокоррекции. Ведь я имею право узнать об этом, доктор? Насколько мне известно — имею.

«У меня не больше чем один шанс на тысячу извлечь хоть что-нибудь ценное из этого человека», — сказал он себе. Но попытаться все же стоило.

— Психокоррекция? Вы что-то путаете, мистер Купертино, мы ведь только проводим тесты на профессиональную пригодность, составляем и анализируем психологические профили — мы тут никого не лечим. Организуем психологическую проверку людей, желающих работать в фирме, чтобы впоследствии...

— Доктор Грин, — прервал его Купертино, — а лично вы принимали участие в перевороте, три года назад?

— Да кто же в нем не участвовал? — пожал плечами Грин. — Все, как один, граждане Ганимеда горели патриотизмом.

Пылкую эту фразу врач произнес сухо и бесстрастно.

— А если бы от этого зависела судьба переворота, — спросил Купертино, — согласились бы вы тогда имплантировать мне ложные воспоминания, чтобы...

— Прошу меня извинить, — прервал его Грин. — Вы психотик, это совершенно очевидно. Поэтому нет никакого смысла попусту тратить ваши деньга, продолжая эту беседу. Крайне удивлен, что вам вообще разрешен доступ к линиям дальней видеосвязи.

— Однако, — настаивал Купертино, — такая имплантация возможна. Современная психиатрическая техника делает ее вполне осуществимой, вы должны это признать.