– А где Вера Петровна? Почему ты сегодня один? – удивилась Надя, зная, что супруги, как правило, неразлучны.

– Осталась на эти выходные в городе, у Светланы. – Он не скрывал досады. – Считает, что должна поддержать ее морально и физически в этот трудный момент жизни. Квохчет, как наседка! – И вдруг стал оправдываться: – Ты только не подумай, что у меня нет отцовских чувств к Свете. Я очень рад, что имею еще одну дочь, она еще крепче связала меня с Верой. Хотя, ты сама понимаешь, не испытываю к ней того, что к тебе, это само собой. – И пояснил: – Но не согласен я с тем, что ее надо опекать, как маленького ребенка. Понадобится – поможем. Но решать свои житейские проблемы она должна самостоятельно. Совет дать – пожалуйста! А за ручку водить – неправильно.

– Вполне с тобой солидарна, папуля, – поддержала его Надежда. – Меня никто не опекал. Посоветуюсь и действую! Ей тоже так жить нужно, не рассчитывать на других. Мои же дела обстоят сносно. Познакомилась и встречаюсь с одним очень интересным человеком, крупным предпринимателем. Он занимается недвижимостью: строит, продает. Очень богат, из «новых русских». То, что мне надо!

– А не подвергаешь ли ты себя опасности, доченька? – не выдержал Степан Алексеевич: приготовился внимательно слушать дочь, но эта новость как-то сразу его насторожила, в душу закралось дурное предчувствие. – Говорят, вокруг недвижимости самая криминальная обстановка: устраняют конкурентов, убивают – все чего-то поделить не могут. Уж не слишком ли ты у меня бесстрашная?

– «Волков бояться – в лес не ходить», «кто смел – тот съел», – безапелляционно возразила Надя. – Кто трусит – тот щи лаптем хлебает, а кто рискует – пьет шампанское!

– Не повторяешь ли ты, дочь, историю с Хлебниковым? Ты в этом уверена? – попытался он отрезвить дочь, чувствуя ее авантюрную настроенность. – Не обожжешься снова?

– Не дай Бог! Олег навсегда останется для меня кошмарным сном. – И, округлив глаза, взглянула на отца с укором. – Нет, что ты! Борис Бутусов – настоящий мужчина! Ты еще увидишь, на какую высоту поднимется твоя дочь! – мечтательно, с обычным азартным блеском в глазах пообещала она. – Вам с любезной Верой Петровной еще доведется погостить у меня на яхте или на вилле в Швейцарских Альпах.

Розанов с любовью и жалостью смотрел на ее оживленное, самодовольное лицо. Он обожал свою красавицу дочь, но сердце у него сжималось от тоски. Жизненный опыт подсказывал, что корыстолюбие и безудержное тщеславие до добра не доведут.

Борис Осипович Бутусов вошел в жизнь Надежды прошлым летом, когда она отдыхала на Кипре с крупным издателем, – он ей нравился главным образом тем, что бессчетно швырял деньги – как подгулявший купец. Как мужчина он ее не очень устраивал, но был веселого нрава, очень щедр и, наученная горьким опытом брака с Олегом, она его терпела – уж очень интересно проводила с ним время. Ему было за пятьдесят, он рано овдовел и повторно не женился.

– В Москве я всех знаю, вхож на любые тусовки! – самодовольно объявил он ей, когда они познакомились. – Веселых и щедрых друзей все любят!

Надю, тоже жизнерадостную, эффектную, обладающую способностью хорошо контактировать с людьми и прекрасно танцевать, он очень ценил как подругу, повсюду водил за собой и часто брал в зарубежные поездки, будь то по делу или на отдых. Так они оказались на Кипре, где поселились в прекрасном отеле, развлекались, часами загорали и купались в море.

Борис Бутусов, крупный мужчина лет сорока, полноватый, с широким лицом, обезображенным шрамом на подбородке у рта, уже заканчивал свой отдых на Кипре. Он прибыл с семьей, состоящей из жены и двух приемных сыновей.

Очевидно, Надежда оказалась в его вкусе, потому что, где бы они ни встречались, он откровенно, не отрывая глаз любовался ею. Человек очень умный и проницательный, он сразу понял, что они не супруги, и не церемонился.

«Понятно, почему он все время на меня пялится, – не без удовольствия отметила Надя, заметив красноречивое внимание с его стороны. – Достаточно одного взгляда на его мымру. И где откопал такую уродину? Ведь сам-то интересный мужик!»

По всему его облику и по тому, как вела себя семья, видно, что он очень состоятельный: такой высокомерный и самодовольный вид придавали только большие деньги. «А ведь он у меня на крючке. Жена явно для мебели, – соображала Надежда, – видно по ее кислой физиономии. Конечно, он изменяет напропалую. Она же старуха, в матери ему годится. Однако с женщинами не боек. Тут нужна инициатива, – пришла она к выводу, наблюдая. – Не привык ухаживать. Видно, весь в работе, в делах. А женщины – так, между прочим». Незнакомец ей нравился все больше, а вот ее друг изрядно надоел. С Аликом пора кончать. Хороший он спонсор, но слабоват как партнер, деловито рассуждала она. Нужен такой же богатый и щедрый, но чтобы не давал забыть, что я женщина. Может, этот как раз такой?

И дала ему понять, что проявленный к ней интерес не остался незамеченным. После обеда, когда его семья отправлялась отдыхать или по другим делам, он любил посидеть в баре. Обратив внимание на эту его привычку, Надя освободилась под каким-то предлогом от опеки своего друга Алика, подсела рядом с ним на высокий стул и заказала коктейль.

– Не желаете чего-нибудь покрепче? – Он отлично понял, что она откликнулась наконец-то на его молчаливые призывы. – Мне давно хотелось выпить с вами и поближе познакомиться.

– Пожалуй, не откажусь, – улыбнулась она ему в ответ. – Предпочитаю джин и немного тоника.

Он заказал ей джин, а себе – дорогой бренди и представился:

– Зовут меня Бутусов Борис Осипович, москвич, занимаюсь недвижимостью. Вот мои полные координаты. – И протянул свою визитную карточку, положив ее рядом с Надиной косметичкой.

– Но у меня к вам, разумеется, совсем не деловой интерес, – улыбнулся он ей одними глазами – губы остались неподвижными, только шрам побелел. – Вы, конечно, заметили, что произвели на меня сильное впечатление, как только появились в отеле?