– Брось ты, папуля, мрачные мысли! Был бы ты им нужен – давно бы посадили. Вон ведь скольких упекли в «Матросскую тишину», – постаралась успокоить его Светлана.

– Твоими бы устами да мед пить, доченька! Я и сам на это рассчитываю, – признался Григорьев, запирая сейф и ставя картину на место.

У него действительно с течением времени появилась надежда, что о нем забыли. Но он жестоко ошибался.

Однажды в дождливый день, когда Григорьев чем-то занимался у себя в кабинете, а Вера Петровна кормила малыша на кухне, раздался резкий звонок в дверь. Оставив внука за столом, она пошла открывать.

– Вы к кому? – оставив дверь на цепочке, спросила она у стоявших на площадке двух солидного вида мужчин.

– Товарища Григорьева нам, мы из Управления капитального строительства, пришли осмотреть состояние квартиры. – Один показал какое-то удостоверение. – А хозяин ваш дома?

– Он в кабинете, – вежливо ответила она посетителям. – Проходите, пожалуйста, только просьба получше вытереть ноги.

Вошедшие неторопливо выполнили ее просьбу.

– Мы сначала с хозяином поговорим, а потом с вами. Не возражаете? – осведомился тот, что, очевидно, был за старшего.

Они направились в кабинет, а Вера Петровна вернулась на кухню к внуку. Занимаясь с Петенькой, она уже позабыла о визите посторонних, как вдруг услышала за окнами дикий вопль, и ей почудилось, будто что-то тяжелое ударилось о землю… Оставив внука, перепуганная, она выскочила в холл, но тут из кабинета вышли посетители.

– Вы слышали – там кто-то кричал?! – задыхаясь от ужаса, проговорила Вера Петровна.

– Может, что и случилось, – равнодушно ответил старший, глядя на нее холодными, рыбьими глазами и настойчиво предложил: – Попрошу вас вернуться на кухню. Нам нужно сказать вам нечто важное.

Говорил он спокойно, ровным голосом, но Вера Петровна почувствовала озноб, таким холодом от него веяло – будто те человек, а робот… Понимая – пришла беда, сама не своя от страха, она прошла с ними на кухню, усадила за стол и присела рядом с Петенькой, обхватив его рукой и прижав к себе, будто боялась, что отнимут.

– Уважаемая Вера Петровна, – так же ровно и холодно, как автомат, произнес старший, – мы не ремонтники, а сотудники органов. – Сделал небольшую паузу и с угрожающими нотками в голосе продолжал: – С нами, как вы понижаете, шутки плохи. Что бы ни случилось, о чем бы вас ни спрашивали, нас здесь не было! Нас вы никогда не видели! – Снова сделал паузу и, отчеканивая каждое слово, жестко предупредил: – Если хоть слово вами будет сказано, неважно кому, даже дочери, своего внука вы больше не увидите никогда! – И выразительно указал глазами на притихшего, ничего не понимающего мальчика.

Не прощаясь оба встали и направились к выходу. Вера Петровна растерянно смотрела им вслед, обратив внимание: под мышкой старший несет большой пакет с какими-то бумагами, – когда вошли, она его у них не видела.

Не успела за ними закрыться входная дверь, как снова затрещал звонок – на лестничной клетке стоял перепуганный дежурный вахтер.

– Вера Петровна! – воскликнул он, возбужденно тараща глаза. – Там, на улице, – Иван Кузьмич… С балкона упал!.. Зашибся насмерть!.. – И тяжело побежал по лестнице вниз.

Не помня себя, оставив дверь нараспашку, как и он, позабыв о лифте, она бросилась вниз по лестнице… Увидев бездыханное тело мужа, окруженное гудящей толпой, Вера Петровна дико закричала и опустилась рядом с ним на мокрый асфальт…

Григорьев лежал раскинув руки, уткнувшись лицом в мутную жижу, образовавшуюся под ногами прохожих после прошедшего осеннего дождя. Так Иван Кузьмич завершил свои дни.

После смерти отца у Светланы наступили нелегкие времена. Дела в театре шли ни шатко ни валко. Союзное министерство ликвидировали, и она лишилась покровителя в лице Нехорошева. Куда он исчез, ей было неизвестно.

– Покрутится теперь папина дочка! Не все коту масленица! – злорадствовали некоторые в труппе. – Останется без ролей.

И правда, другой пришлось бы круто, но честный и бесхитростный характер Светланы, ее доброжелательность и незлобивость помогли: постепенно ее оставили в покое. Правда, новых ролей тоже не давали, что сказалось на заработке.

Пока не кончились деньги, оставленные Иваном Кузьми-чом, жить еще было можно. Но потом наступила катастрофа – ни на что не хватало.

– Ну и цены! Просто астрономические! Ни к чему не подступишься, – жаловалась Вера Петровна дочери, возвращаясь из похода по магазинам.

– Зато полно всего – выбирай что хочешь! Магазины забиты товарами, – резонно заметила Светлана. – Хотя мы ведь привыкли, что у нас все задаром.

Все блага и льготы, которыми пользовались Григорьевы, закончились. Никакие заслуги Ивана Кузьмича в зачет не шли. Лишились Кремлевки, машины, спецобслуживания, продовольственных заказов. Дачу отобрали – теперь надо думать, куда везти Петеньку на лето. Даже накопления на сберкнижке пропали в результате реформ и инфляции.

– Пойти, что ли, работать? – предложила Вера Петровна дочери. – Я все-таки какой ни есть ветеринар: диплом имею, кое-что еще помню.