— Разумеется, — ответил Мельников.

Залив, по-видимому, очень глубоко врезался в сушу. Замыкающий его берег не был виден даже в бинокль.

Лодка шла вдоль южного побережья. Несколько раз из-за грозы приходилось останавливаться и погружаться.

— А может быть, это не залив, а пролив? — высказал предположение Зайцев.

— Возможно. — Мельников пристально всматривался в противоположный берег, который стал заметно ближе, чем раньше. — Остановитесь!

Приказание было исполнено. Лодка слегка покачивалась с кормы на нос.

— Смотрите на берег!

Теперь все заметили, что лодка не стояла на месте, а медленно двигалась назад.

— Это не залив и не пролив, а река, — сказал Мельников.

— Константин Евгеньевич, как всегда, оказался прав, — заметил Баландин. — Это материк.

— Пройдёмте дальше, вверх по реке, — предложил Зайцев. — Берег должен стать ниже, и тогда можно будет высадиться.

Его предположение оправдалось. Уже через час стало заметно понижение берегов. Обрыв постепенно спускался к воде, становился менее крутым.

Поверхность реки была пустынна. Иногда попадались ветви, плывшие по течению, навстречу лодке.

На исходе четвёртого часа пути гидрографы передали на пульт отдалённый гул. Было похоже, что где-то впереди находится водопад.

Лодка замедлила ход.

Берега сходились всё ближе и ближе. Река суживалась, течение становилось быстрее.

Ещё около трёх километров осторожно продвигались вперёд. Шум становился всё более явственным. Наконец, увидели его источник.

Поперёк реки, которая в этом месте имела не больше трёхсот метров ширины, протянулось нагромождение огромных камней. Вода с рёвом неслась между ними, крутясь пенными водоворотами. В воздухе стоял туман водяных брызг.

— Обыкновенные пороги, — сказал Мельников.

Товарищам послышалось разочарование в его голосе. Но что он рассчитывал увидеть?

— Наше путешествие по реке окончилось, — сказал Баландин. — Дальше лодка не пройдёт.

— Мне кажется, что именно здесь лучше всего выйти на берег. Как вы думаете, Борис Николаевич? — спросил Зайцев.

— Да, именно здесь, — подчёркивая последнее слово, ответил Мельников.

Он казался чем-то очень недовольным.

Зайцев направил лодку к северному берегу, который был заметно ниже южного. На тихом ходу лодку сильно сносило течением.

Лес почти вплотную подходил к реке, но перед ним была узкая, поросшая травой полоса, полого спускавшаяся к воде.

— На берег выйдем вдвоём, — сказал Мельников. — Я и Зиновий Серапионович. Киноаппарат я возьму сам, — прибавил он, видя, что Второв собирается возразить.

Геннадий Андреевич только тяжело вздохнул. На его несчастье, заместитель начальника экспедиции прекрасно владел искусством киносъёмки. Пришлось молча подчиниться.

Лодку удалось подвести к самому берегу. Глубина оказалась вполне достаточной для судна, осадка которого не превышала полутора метров.

— Внимательно следите за барометром, — сказал Баландин. — Как только он начнёт показывать ионизацию, немедленно предупредите нас.

— Не беспокойтесь! Предупредим вовремя. Но не удаляйтесь слишком далеко от лодки.

Через двойной люк Баландин и Мельников выбрались наверх. Берег был так близко, что можно было без труда прыгнуть на него. Но прежде чем это сделать они внимательно осмотрелись.

— Топи как будто нет, — сказал Мельников. — Но на всякий случай обвяжите меня верёвкой. Я прыгну первым.

— Это будет самое лучшее, — согласился Баландин.

Мельников прыгнул. Его ноги погрузились по щиколотку, и из-под травы брызнула вода. Он быстро сделал несколько шагов по склону и вышел на сухое место.

— Прыгайте, профессор!

— Одну минуту! — раздался голос Второва. — Погодите! Борис Николаевич, — сказал он тоном упрёка, — если вы взялись за моё дело, то относитесь к нему как следует. Снимите, как Зиновий Серапионович будет сходить на берег.

— Успокойся! — ответил Мельников. — Я потому и прыгнул первым, чтобы это сделать.

Он засмеялся про себя, так как на самом деле совершенно забыл про камеру, висевшую на его груди, и поспешил выполнить законное требование оператора экспедиции.