— По прибытии в Солт-Крик получишь сороковник. Мы уже замаялись, а дальше дорога станет еще тяжелее, да и, похоже, гроза надвигается.

— Итак, договорились. Когда мне приступать?

— Для начала вздремни пару часов. Тоуб поедет первым. Потом ты его сменишь. Если потребуется помощь, только позови.

Гери расстелил на земле одеяла и тут же забрался под них. За мгновение до того, как его сморил сон, он припомнил, что весь скот в стаде помечен тавром «Дабл А» и все клейма казались выжженными совсем недавно. В этом не было бы ничего особенного, если бы только он уже не слышал однажды, как Март Рей упоминал об этом хозяйстве.

Когда пришла его очередь отправляться объезжать стадо, шел дождь.

— Все спокойно, — сообщил ему Лейнджер, — да и дождь не сильный. Так что все хорошо. Ну, пока!

Он поехал в сторону лагеря, а Гери поднял воротник плаща и принялся наблюдать за стадом, насколько это было возможно в темноте. Коровы мирно лежали на мокрой траве. Джим ехал верхом на сером коне, направив его легкой иноходью в дальний конец луга. В сотне ярдов от него темнела черная громада холма, подступавшего к долине с противоположной стороны. Время от времени небо озарялось вспышками далеких молний, но раскатов грома сюда не доносилось.

Слейгл нанял его лишь потому, что действительно нуждался в работниках, но Джим сразу почувствовал настороженность и закрытость компании, однако решил держаться до конца и посмотреть, как будут развиваться дальнейшие события. А поглядеть, видно, будет на что, поскольку, если он только не ошибался, это стадо краденое, а Слейгл вор, впрочем, как и его дружки.

Если стадо гнали быстро и издалека, то он проделал больший путь еще более поспешно, и на то у него имелись довольно веские причины. В дорогу его гнали неприятности, и в конце пути его не ждало ничего, кроме безрадостных лет скитаний в поисках такого уголка, куда еще не успела дойти слава о нем. Но там, впереди, он надеялся встретить Марта Рея, своего единственного друга.

Ганфайтерами многие восхищаются, лишь некоторые относятся к ним с уважением, все без исключения их боятся, и не рад им никто. Отец предупреждал, что ожидает его на этом поприще. Их разговор состоялся давным-давно, незадолго до того, как сам старик погиб в перестрелке. «Ты многого добился, сынок, — говорил он тогда, — мало кто может сравниться с тобой в быстроте и ловкости, так вот и постарайся, чтобы кроме тебя об этом никто не знал. Никогда не хватайся за оружие в минуту гнева, и проживешь свою жизнь счастливо. А слава ганфайтера обречет тебя на одиночество, да и конец у этого пути неизменно один и тот же».

Он внял отцовскому совету и всячески старался не лезть на рожон. Март Рей, тоже ганфайтер, знал об этом. На его счету уже числилось шестеро убитых — случаи, о которых стало известно Джиму Гери. Несомненно, помимо них имелись еще и другие. Они с Мартом вместе трудились в Техасе, и еще раза два на пару перегоняли стада в Монтану. Это их сблизило, хотя в своих взглядах на жизнь они во многом расходились.

Рей всегда удивлялся тому, с каким упорством Джим старается избегать любых проблем, хотя понятия не имел о причинах для столь необычной настойчивости. «Будет тебе, — говорил он, — уж ты-то точно не в отца. Судя по тому, что мне довелось услышать, твой папаша был матерым волком, а ты, его сынок, бежишь от неприятностей. Если бы я не знал тебя так хорошо, то, пожалуй, решил бы, что ты трус».

Но Март Рей знал его достаточно хорошо. Однажды, когда в гурте началась паника, то именно Джим бросился наперерез обезумевшим коровам и спас жизнь сбитому с ног Рею. Тогда им чудом удалось выбраться, потому что через секунду по тому месту, где только что упал Рей, прошлось тысячное стадо.

С месяц назад в районе Биг-Бенда с Джимом произошла неприятность, избежать которой у него не оказалось никакой возможности. Она настигла его в небольшом мексиканском салуне на берегу реки, явившись перед ним в образе смуглого, темпераментного мексиканца с холеными руками. Однако болтавшиеся у него на поясе револьверы выглядели весьма внушительно, а его черные глаза светились дьявольским светом.

Джим Гери танцевал с молоденькой мексиканкой. Совершенно неожиданно тот парень выхватил у него из рук партнершу и у всех на глазах отвесил ей звонкую пощечину. Одним ударом Джим поверг его на пол, и когда парень поднялся, в глазах у него загорелись злобные огоньки. Ни слова не говоря, он схватился за револьвер, и в тот ужасный момент у Джима перед глазами замаячило его безрадостное будущее. Тем не менее в следующее мгновение его рука отточенным движением тоже выхватила револьвер из кобуры. Раздалось два выстрела. Мексиканец замертво рухнул на пол.

В воздухе еще не успело рассеяться облако порохового дыма, когда охваченный отчаянием Джим Гери развернулся и вышел на улицу, оставляя покойника лежать на полу посреди комнаты, в которой воцарилась мертвая тишина. Лишь по прошествии двух дней ему удалось узнать, кого он убил в тот вечер.

Хрупкого мексиканца звали Мигель Сонома, и в приграничных районах он был личностью весьма известной, можно сказать, даже легендарной. Он слыл крутым парнем, считался опасным противником и даже успел завоевать себе репутацию убийцы.