Гаврила укоряющее покрутил головой — чумовая эта, новая барыня. Не завела бы куда, откуда не воротишься! Свят, свят, — перекрестился Гаврила и снова полез взгромождаться на козлы.

Когда подъехали к табору, Соня увязалась было за сестрой, но Лиза настрого Гавриле наказала — чтобы младшая с места не сошла, хоть потоп, хоть светопреставление. «Мне-то что, — пожал плечами Гаврила, — исполню, как хочется».

Нельзя сказать, что Лизе не было страшно. До сих пор еще у нее перед глазами стояло бородатое лицо седого цыгана со шрамом — то ли призрак, то ли он и в самом деле приходил напугать ее. Ее долго уверяли, что она была больна и путала видения с реальной жизнью. Но, чем больше Лиза узнавала нового за эти дни, тем больше убеждалась в том, что ее обманывали. И, возможно, старый цыган — тоже не был исключением.

— А-а! — вскричала Лиза — перед ней снова возникло лицо со шрамом. Лиза поднесла было руку, чтобы перекреститься, но цыган остановил ее.

— Не бойся, барышня, мы уже вроде как и знакомы. Я — Седой, и это мой табор. А вот что ты делаешь здесь?

— Я? — перевела дух Лиза. — Я приехала узнать, не стояли ли вы в этом лесу прошлым летом.

— А для чего тебе? — нахмурился Седой.

— Быть может, вы что-нибудь знаете об охотнике, погибшем тогда. Князь Долгорукий.

— Сам не знаю, не слышал, а вот сестра моя, Рада, рассказывала что-то.

— Проводи меня к ней, — умоляюще бросилась к нему Лиза и вдруг остановилась, заметив на поясе у Седого знакомые часы. — Рада, говоришь? Заманить меня решил, а потом, как отца, убить и обокрасть?!

— О чем ты, барыня? — Седой недобро посмотрел на нее. — Мы не убийцы и не воры, мы люди вольные, мы дорогу любим.

— А это что? — Лиза указала на часы.

— Это? — удивился Седой. — Часы. Золотые и дорогие. Уплата в часть долга. Ваш муженек и заплатил. Он мне много, чем обязан еще.

— Но это же папины часы, — растерялась Лиза. — Я их год, как не видела. Откуда они у Забалуева?

— Знать не знаю, а за слова свои извинись — вещь не краденая.

— Да, простите меня, — кивнула Лиза. — Как увидела часы — голову потеряла. Вот и еще одна странность вокруг смерти папеньки… Седой, продайте мне их! Прошу вас! Вот возьмите!

Лиза принялась вынимать из кошеля деньги, которые взяла на пожертвование обители. Она торопилась, сминая ассигнации, — все хотела отсчитать, а потом отчаянным жестом протянула Седому всю пачку. Он ответил не сразу — пристально посмотрел ей в глаза, но подвоха не увидел — только горе и боль.

— Хорошо, — Седой взял деньги и отдал Лизе часы. — Забирай.

— А сейчас, — Лиза вздохнула, прижимая к груди руку с часами отца, — проводи меня к своей сестре…

Когда Лиза вернулась к карете, Соня встретила ее тихая и растерянная.

— Ты что-нибудь узнала? — спросила она Лизу.

— Да, и теперь еще больше стала уверена в том, что Сычиха говорила правду. Думаю, маменька замешана в смерти отца.

— Лиза!..

— Не смотри ты так на меня! Все сходится — выстрел и женский крик, что слышала одна молодая цыганка, часы отца, которые я уже год не видела, эти странные похороны — поспешно и в закрытом гробу. Осталось только услышать, что скажет отец Георгий, и я сложу эту головоломку.

— Ты говоришь ужасные вещи, — Соня была готова расплакаться. — Мне страшно. Ты меня пугаешь. И еще Карл Модестович меня испугал…

— Управляющий? Ты видела его? Что он тебе сказал?

— Он сказал, что ищет беглую крепостную, и что она — Анна. Но Анна же воспитанница барона. Как это может быть?

— О, Сонечка, — грустно сказала Лиза и успокаивающе погладила сестру по голове. — В жизни все может быть. Ты многого еще не знаешь, но однажды и тебе откроется правда. И ты поймешь, почему я так упорно ищу ответы на свои вопросы. Значит, Карл Модестович Анну не нашел?

— А ты видела ее! — догадалась Соня.

— Видела и говорила с ней. Она — чудесная, добрая. И пусть хотя бы она будет счастлива.

— Барыня, — осмелился подойти к ним Гаврила. — Может, поедем уже, а то нам еще до обители добираться. Если засветло вернуться домой не успеем, матушка ваша ругаться станет, а о ней мы наслышаны — сурова она очень.

— Что спешить надо, ты прав, а за спину свою не бойся, я наказывать тебя не дам. Поезжай! — Лиза села в карету, и они продолжили свой путь.

В обители никто Лизу задерживать не стал — двор был открыт, монахи заняты послушанием: кто по хозяйству, кто молитвами. Лиза остановила проходившего мимо послушника и попросила проводить ее к отцу Георгию.

— Отец Георгий? — удивился тот. — Это имя мне не ведомо. А кто он в монашестве? Или хотя бы как выглядит.

Лиза описала отца Георгия, каким помнила его до ухода в монастырь. Послушник кивнул — пойдемте со мной. Они прошли через двор к жилому крылу здания монастыря, где располагались кельи. Суровый вид внутренних коридоров взывал к строгости и порядку, и Лиза как-то сразу успокоилась и ощутила себя в безопасности. Послушник провел ее к дальней двери — это здесь.