Реального роста и развития бензозаправок до двадцатых годов не происходило. В 1920 году бензин продавался не более чем в 100 тысячах точек. Не менее половины из них представляли собой магазинчики, универсальные магазины и магазины готовых изделий. Некоторые из них все еще продолжали продавать бензин и десятилетие спустя. В 1929 году число точек розничной продажи бензина выросло до 300 тысяч. Почти все они были АЗС или гаражами. Число самих придорожных АЗС выросло приблизительно с 12 тысяч в 1921 году до 143 тысяч в 1929 году. Заправки стояли везде – на перекрестках улиц в больших городах, на главных улицах маленьких городков, на сельских перекрестках. К востоку от Скалистых гор подобные „точки“ называли „заправочными станциями“, к западу – “станциями обслуживания“. О приходе светлого будущего для них возвестило открытие в 1921 году известной суперстанции в Форт-Уорте, штат Техас, где было восемь насосов и три подъезда с дороги. Но настоящим инкубатором современных станций стала тогда Калифорния, особенно Лос-Анджелес, где стандартныезаправки стали оснащаться массивными вывесками, комнатами отдыха, навесами, ухоженными участками и подъездными путями с хорошим покрытием. Стандартные бензозаправки типа „пачка печенья“, впервые введенные „Шелл“, распространялись по стране с удивительной быстротой. К концу 20-х годов деньги делались не только на бензине, но и на продаже того, что стали называть „Ти-Би-Эй“ – покрышки, аккумуляторы и аксессуары. Стандартная заправка штата Индиана выглядела как величественный торговый центр, продававший, кроме бензина, весь спектр нефтепродуктов – от машинного масла до жидкости для полировки мебели и смазки для швейных машин и пылесосов. По всей стране быстро вошел в моду новый тип насоса, в котором бензин нагнетался наверх, в стеклянный резервуар, так что покупатель мог убедиться в его чистоте, откуда он тек через шланг уже в бензобак автомобиля. По мере распространения заправок и усиления конкуренции на них появлялись вывески и символы нового века: „звезда „Тексако“, „скорлупа раковины „Шелл“, „сверкающий бриллиант „Сан“, „76 Юнион“, „66 Филлипс“ (что навеяла не только дорога, но и“ 57 различий“ Хайнца), „летучий конь „Сокони“, „оранжевый диск „Галф“, „красная корона „Стандард оф Индиана“, „бронтозавры „Синклер“ и, наконец, патриотические красный, белый и синий цвета „Джерси Стандард“. Конкуренция заставила нефтяные компании создавать торговые марки. Они стали „иконами“ светской религии и давали водителям чувство чего-то знакомого, вызывающего доверие, и безопасного, когда они ехали по все разраставшимся сетям дорог, пересекавших Америку во всех направлениях. Бензозаправочные станции, по словам экспертов, внесли свой „исключительно американский вклад в развитие картографии“. Об этом позволила говорить впервые выпущенная нефтяной компанией карта дорог. Вероятно, это была первая карта, специально ориентированная на автомобилистов. Она появилась в 1895 году в „Чикаго Тайме Джералд“. Карта предназначалась для гонки на 54 мили, которую спонсировала газета. Но только в 1914 году, когда „Галф“ открывала свою первую бензозаправку в Питтсбурге, местный рекламист предложил бесплатно раздавать на ней карты региона. С началом автомобильного бума двадцатых годов идею быстро подхватили, и карты стали массовым товаром.

Потребителей завлекали и множеством других ухищрений. К 1920 году „Шелл оф Калифорния“ обеспечивала служащих бесплатной униформой и оплачивала им до трех стирок в неделю. Она запретила служащим читать журналы и газеты во время работы, не разрешалось брать чаевые: „Обслуживание воздухом и водой является безвозмездной услугой, которую вы обязаны оказывать населению независимо от того, является ли человек клиентом „Шелл“ или нет“. К 1927 году „продавцы на станции обслуживания“, как их называли, должны были спрашивать клиента: „Могу ли я проверить ваши покрышки?“ Им запретили привносить в обслуживание „личные мнения и предубеждения“: „Продавцам следует в своей работе быть предупредительными по отношению к клиентам восточного и латинского происхождения и не пользоваться в общении с ними искаженным английским“. Реклама и паблисити помогли родиться основным региональным и национальным торговым маркам. Именно рекламисту по имени Брюс Бэртон удалось поднять торговлю бензином на небывалую доселе высоту. Бэртон был авторитетной фигурой. К тому времени он уже приобрел известность как автор „шедевра“ „Человек, которого никто не знает“, ставшего главным национальным бестселлером в 1925 и 1926 годах. В книге утверждалось, что Иисус был всего лишь „самым популярным гостем за обеденным столом в Иерусалиме“. Однако Бэртона знали и как „основателя современного бизнеса… и величайшего рекламиста современности“. Теперь, в 1928 году, Бэртон обратился к нефтяному бизнесу, чтобы восславить „магию бензина“. Он убеждал: „Постойте часок возле одной из своих заправок. Поговорите с людьми, приехавшими купить бензин. Откройте для себя то волшебство, которое бензин ценою в доллар за неделю совершает в их жизни“.

„Друзья мои, вы продаете сок из фонтана вечной молодости. Это здоровье. Это комфорт. Это успех. А продали вы всего лишь дурно пахнущую жидкость, стоящую так много центов за галлон. Вы никогда не поднимали цену выше проклятого расчета… Вы должны поставить себя на место мужчины и женщины, в жизни которых ваш бензин сотворил мираж“.

Мираж состоял в мобильности – люди могли ехать всюду, куда им было угодно. Это вдохновляло участников нефтяного бизнеса, волновавшихся по поводу запасов, объемов, инвентаря, дележа рынка и замасленной униформы.

Торговля бензином в розницу к концу десятилетия стала если и не совсем религией, то уж во всяком случае большим и весьма конкурентным бизнесом.

В связи с возросшим влиянием цены бензина на жизнь и судьбу большинства американцев, в двадцатых годах стало ясно, что рост цены на бензин становится источником зла, темой обсуждения в прессе, камнем преткновения для губернаторов, сенаторов, даже президентов, темой расследований. В 1923 году сенатор-популист из Висконсина Роберт Ла Фоллетт („Борющийся Боб“) провел весьма бурные слушания по вопросу о росте цен на бензин. Он и его подкомитет вынес вердикт, что „если нескольким крупным нефтяным компаниям“ будет позволено продолжать „манипулировать ценами на нефть и дальше, как они делали это, начиная с января 1920 года, жители этой страны должны быть готовы в ближайшем будущем платить за бензин как минимум 1 доллар за галлон“. Но его предупреждение было значительно скорректировано возникшим ростом предложения. Цены пошли вниз. В апреле 1927 года цены упали до 13 центов за галлон в Сан-Франциско, до 10,5 – в Лос-Анджелесе, то есть очень далеко от запальчивого прогноза, данного Ла Фоллеттом.

Однако, если Ла Фоллетт и не угадал динамику цен на бензин, он попал в точку в отношении другой драмы, лишь косвенно затронутой его расследованием. Он инициировал в сенате кампанию, приведшую к одному из наиболее известных и необычных скандалов в истории американской нации – Типот-Дом („Купол-чайник“). Это месторождение в Вайоминге, названное так за внешний вид геологической структуры, было одним из трех месторождений нефти (два других были расположены в Калифорнии), выделенных администрациями президентов Тафта и Вильсона в качестве „нефтяных резервов военно-морского флота“ перед Первой мировой войной. Это решение было принято в результате дебатов по поводу перевода флота с угля на нефть.

Аргументы были похожи на те, что столкнули в Великобритании Уинстона Черчилля, адмирала Фишера и Маркуса Сэмюеля. Признавая преимущества нефти над углем, американцы, как и англичане, были сильно обеспокоены той возможностью, которую один чиновник военно-морского ведомства назвал „перебоемснабжения, угрожающим подвижности флота и национальной безопасности“. Что произойдет, если топливо кончится в критический момент? Тем не менее, преимущества перехода на нефть перевешивали, и было принято соответствующее решение. Ключевым годом стал, как и в Великобритании, 1911 год. На следующий год, чтобы ослабить „нефтяное“ беспокойство, Вашингтон начал создавать „военно-морские“ резервы нефти в регионах потенциальной добычи. Этот „неприкосновенный запас“ можно было задействовать в случае кризиса во время войны. Тогда в Вашингтоне состоялась длительная дискуссия по поводу создания этих резервов и возможности использования частных компаний. Дебаты эти были в свою очередь частью не прекращающихся в Америке разбирательств по поводу разработки частными компаниями ресурсов, расположенных на общественных землях, а также выступлений в пользу консервации и защиты этих ресурсов под контролем федерального правительства.

В 1920 году президентскую „гонку“ выиграл Уоррен Дж. Гардинг (его выдвинули кандидатом от республиканцев еще и по той причине, что он „выглядел как Президент“). Будучи хорошим политиком, он старался в споре о ресурсах контактировать с обеими сторонами и радовался „этой гармонии соотношений между консервацией и разработкой“. Однако, назначив министром внутренних дел сенатора Альберта Б. Фолла из Нью-Мексико, Гардинг вряд ли мог далее маскировать свой собственный выбор между добычей и консервацией. Фолл был удачливый владелец ранчо и сильный политик, юрист и специалист горного дела. Один из журналов описывал его так: „Человек из пограничного района, грубый, всегда настороженный „кулачный боец“, который выглядит как старый добрый техасский шериф. Говорят, в молодости он обращался с ружьем так же быстро и точно, как герой Зейна Грея“. Вера Фолла „в неограниченную раздачу общественных земель была столь же типична для человека Запада, как и его черная стетсоновская широкополая шляпа и любовь к хорошим коням“. С противоположной стороны он виделся по-иному. Один из ведущих консерваторов охарактеризовал его как участника „банды эксплуатации“, добавив: „Вероятно, можно было найти худшего человека на роль министра внутренних дел“, „но это было бы уже непростой задачей“. Фоллу удалось отобрать контроль над нефтяными резервами флота у министерства военно-морского флота и передать его министерству внутренних дел. Следующим шагом стала передача их в аренду частным компаниям. Его деятельность не осталась незамеченной. Весной 1922 года, как раз перед подписанием договоров аренды, Уолтер Тигл из „Стандард ойл“ неожиданно появился в офисе специалиста по рекламе Альберта Ласкера, который организовывал паблисити во время кампании Гар-динга, а к тому времени уже возглавлял Комитет США по судоходству. „Я так понимаю, – сказал Тигл Ласкеру, – что министерство внутренних дел собирается заключить договор лизинга на Типот-Дом. Меня не интересует Типот-Дом. Он вообще не представляет интереса для „Стандард ойл оф Нью-Джерси“, но я чувствую, что вам следует сообщить президенту: это дурно пахнет“.

После некоторых колебаний Ласкер отправился к президенту и передал мнение Тигла. „Этот слух доходит до меня не впервые, – сказал Гардинг, – но если Альберт Фолл человек нечестный, я не гожусь быть президентом Соединенных Штатов“. И то, и другое вскоре подверглось надлежащей проверке4.

Фолл сдал Типот-Дом в аренду Гарри Синклеру на чрезвычайно выгодных условиях, обеспечивших „Синклер ойл“ в качестве заказчика правительство США. Еще более щедрые запасы в Калифорнии – Элк-Хилл – он сдал в аренду Эдварду Доэни. Оба были в нефтяном бизнесе Америки известнейшими людьми, предпринимателями, „новыми американцами“, которые поднялись, благодаря своим собственным способностям, и создали крупные предприятия вне „наследства“ старого „Стандардойл“.