Шрифт:
Я прощупала сильнее и глубже, чтобы почувствовать кости. Найти их было трудно. Косточки пальцев, все в порядке, их локализовать было легко, только мне ведь хотелось добраться до костей руки, тех длинных, соединявших пальцы с запястьем.
Я начала беспокоиться. Где же мои кости? Я сунула руку в рот и стиснула зубы, желая проверить, не попаду ли на чего-нибудь твердое. Внезапно все во мне ухнуло вниз. Там имелись нервы, кровеносные сосудики, сухожилия – все осклизлое и неуловимое.
– Блин! – сказала я.
Джорджина с Полли не обратили на меня внимания.
Тогда я начала расцарапывать внешнюю часть ладони. Мне придумалось, что нужно ухватить кусочек шкуры и оторвать его – мне просто хотелось увидать, а что находится под нею. Мне хотелось удостовериться, что моя рука – это обычная людская рука со всеми надлежащими косточками. Через мгновения на руке появились белые и красные следы – похожие на те, что были на руке у Полли – только мне никак не удавалось содрать кусочек кожи, и поэтому – никак не удавалось увидеть, что же под нею находится.
Я продолжала изо всех сил кусать стиснутую зубами руку. Есть! Под последней косточкой, в том месте, где клык прорезал кожу, наконец-то появился кровавый пузырь.
– Что это ты вытворяешь? – спросила Джорджина.
– Хочу добраться, – ответила я ей.
– До чего? – по-моему, Джорджина разозлилась.
– До руки, – ответила я, размахивая ладонью во все стороны. По запястью потекла струйка крови.
– Знаешь что, лучше-ка этого не делай.
– Но ведь это моя рука, – возразила я ей. Я тоже разозлилась. И все сильнее волновалась. Господи, видно там и вправду нет никаких костей, просто-напросто там ничего нет.
– У меня имеются кости? – спросила я. – Есть ли у меня кости? Как вы думаете, есть ли у меня хоть какие-нибудь кости? – повторяла я по кругу.
– У всех имеются кости, – сказала Полли.
– Ну а у меня кости есть?
– Ну конечно же, – сказала Джорджина и выбежала в коридор.
Через полминуты она вернулась вместе с Валери.
– Вы только гляньте на нее, – сказала Джорджина, показывая на меня пальцем.
Валери глянула и вышла.
– Мне только хочется их увидеть, – повторяла я. – Я хочу удостовериться.
– Говорю же тебе, что они там имеются, – убалтывала меня Джорджина.
– Я не чувствую себя в безопасности, – неожиданно заявила я.
Вернулась Валери. В руке она держала стаканчик, наполненный каким-то лекарством.
– Валери, я не чувствую себя в безопасности, – повторила я.
– Выпей, – протянула она мне стаканчик.
По цвету жидкости я узнала, что это торазин. Перед этим я никогда этого лекарства не принимала. Я откинула голову и выпила одним духом.
Лекарство было кислым и клейким, медленно стекало в желудок. Кислый вкус остался в горле. Пришлось несколько раз сглотнуть слюну.
– Эх, Валери… – начала было я. – Ведь ты же обещала…
И вот тут торазин подействовал. Мне показалось, будто на меня обрушилась водяная стена: громадная и в то же время мягкая.
– О Боже, – простонала я. Но даже своего голоса я толком не услыхала. Я решила подняться с места, но, сделав это, очутилась на полу.
Валери и Джорджина подняли меня за руки и провели ко мне в комнату. Я беспомощно переставляла ноги, мне казалось, что они превратились в матрасы – огромные, потертые и ужасно тяжелые. Валери с Джорджиной тоже превратились в два громадных, мягких матраса, поддерживающих меня с обеих сторон. Это было чертовски приятно.
– Ведь все будет хорошо, правда?
Мой голос долетал ко мне издалека, но, как мне кажется, того, что хотелось, я так и не сказала. А хотелось мне сказать, что вот сейчас я уже чувствую себя в безопасности. Вот теперь-то я уже была настоящей сумасшедшей, уже никто не мог забрать меня отсюда, из этого места.
СТОМАТОЛОГИЧЕСКАЯ ОПЕКА
Я сидела в кафетерии, ела тефтельку, как вдруг почувствовала нечто странное в задней части челюсти. Щека начала быстро напухать. Не успела я вернуться в отделение, как под ухом уже висела шишка величиной с теннисный мячик.
– Зуб мудрости, – объявила Валери.
Мы отправились к дантисту.
Его кабинет находился в административном здании, том самом, где давным-давно я ожидала того, чтобы разрешить себя здесь закрыть. Стоматолог был высокий, мрачный, не совсем умытый, у него были засохшие пятнышки крови на халате и кустистые усы. Когда он сунул палец мне в рот, я почувствовала вкус ушной серы.
Нарыв, – сообщил он. – Зуб нужно удалять.
– Нет! – воспротивилась я.
– Что нет? – спросил он, перебирая металлические инструменты.