Яков Иванович видел, как Николай зарделся радостным румянцем, когда Алексашин в разделе «Старшего лейтенанта» прочел: – Кочетову Николаю Осиповичу.

Железнов и Кочетов задержались на КП еще на сутки, так как на другой день командующий беседовал с каждым командиром в отдельности по всем насущным вопросам боевой жизни и быта их полков и дивизий.

Яков Иванович вышел от командующего в третьем часу дня и прошел прямо в домик генерала Алексашина, где его ждал Кочетов уже в форме старшего лейтенанта.

– Поздравляю, – Железнов протянул ему руку. – Теперь тебе, Микола, надо расти до комбата, – и он взглянул на майора Токаря – порученца Алексашина, как бы прося его поддержки. Тот понял и утвердительно поддакнул:

– Так точно, товарищ полковник.

– Но для этого, Кочетов, – продолжал Железнов, – тебе надо обязательно учиться. Поезжай-ка, дорогой, в Подольск на курсы комбатов.

По лицу Николая разлилась хитроватая улыбка.

– Не возражай! – рассердился Яков Иванович. – Такие офицеры, как ты, на вес золота, а без образования ты что?

– А вы, товарищ полковник, не серчайте. Я согласен. Меня, – Николай скосил глаза на Токаря, – товарищ майор уговорил.

– Прекрасно! Тогда поехали.

Не успел еще Железнов снять шинель, как в землянку вошел Хватов.

– С приездом! – протянул он руку. – Вот мы держим рот на замке, а «солдатский вестник» вовсю трубит: «Нашито – Кочетов и командир – у Сталина». Видимо, от солдата ничего не скроешь. Ну, рассказывай, пока нам никто не мешает. – И Хватов сел на табуретку.

– Погоди. Дай дух перевести. – И Железнов, приоткрыв дверь, крикнул: – Никитушкин! – Тот в одно мгновение появился на пороге. – Чайку, да погорячее! Что-то с дороги познабывает. Да и что-нибудь поесть.

– Ну, рассказывай, что там было?

Яков Иванович опустился на табуретку.

– Спрашиваешь, что было? Было, друг мой, многое. – И он, пока Никитушкин возился в другой землянке с ужином, рассказывал: – Одно доложу – неизгладимое впечатление! Я и сейчас нахожусь под тем впечатлением. Шутка ли, я и Микола Кочетов и на приеме. И у кого? У Верховного Главнокомандующего! Да, чуть было не забыл. – Тут Железнов извлек из чемоданчика бутылку коньяка и зеленую коробку «Герцоговина Флор» и протянул ее Хватову. – Кури! Для тебя на КП фронта, в военторге, купил.

– И много вас было? – спросил Фома Сергеевич.

– Сравнительно немного. Один комкор – генерал Коротков, он был старшим нашей группы, и по трое командиров дивизий, полков, батальонов и рот. Сопровождал нас член Военного Совета Николай Александрович Булганин. Я все время стремился держаться среди комдивов последним, но перед дверью в приемную впереди идущие чего-то замешкались, и я оказался рядом с генералом Коротковым. Нас встретил секретарь Иосифа Виссарионовича товарищ Поскребышев. Он поздоровался с нами и тут же ушел в кабинет Сталина. Не прошло и трех минут, как дверь распахнулась, и Поскребышев пригласил нас, уступая дорогу.

Первым вошел член Военного Совета, за ним генерал Коротков, комбриг Алехин и четвертым – я. И так за нами остальные.

Верховный шел к нам навстречу, одетый в форму маршала. В глубине кабинета, у длинного стола, молча стояли, ожидая начала беседы, члены Политбюро и маршал Шапошников. Иосиф Виссарионович протянул руку Булганину. Николай Александрович представил нас всех Верховному. Иосиф Виссарионович поздоровался с каждым за руку.

Получилось здорово. Мы подходили к Верховному по всем правилам строевого устава.

Товарищ Сталин попросил нас садиться и показал влево, в сторону длинного, накрытого зеленым сукном стола, и сам пошагал к своему столу. Там, не садясь, набил трубку табаком, раскурил ее и, подходя к нам, начал подводить краткий итог за прошедшие год и четыре месяца войны о том, что за это время мы приобрели немалый боевой опыт и что Ставке хотелось бы подробно знать, как мы живем, воюем, какие у нас нужды и трудности. Попросил также подробно изложить, чем надо помочь нашим частям и фронту, высказать предложения по устройству армии, о формах ведения боя, о вооружении роты, батальона, полка, дивизии, о хозяйственном снабжении, о питании воинов, словом, обо всем. И спросил, кто начнет.

Но никто не решался. Создалась неприятная пауза. Наконец он остановил свой взгляд на генерале Короткове. Подошел к нему поближе, положил руку на его плечо и предложил, чтобы начинал он.

Надо отдать должное генералу Короткову. Молодец! Он содержательно рассказал, как в ходе войны изменились формы и приемы боя роты, батальона, полка, дивизии, как войска стали по-новому строить свои боевые порядки…

Сталин отметил, что, судя по высказыванию Короткова, наши боевые уставы устарели.

– Так точно, товарищ Сталин, устарели, – смело ответил Коротков. И пояснил: – Например, при боевом порядке, построенном по старому уставу, очень мало огневых средств на переднем крае. А ведь атаку противника в первую очередь отражают подразделения первой траншеи. – И он прекрасно доказал это на примерах и расчетах из боевой жизни дивизий своего корпуса. Откровенно говоря, я позавидовал его смелости, обстоятельности и эрудиции.