Мы злимся на этого родителя — бессознательно — еще и потому, что у него есть та же травма, что и у нас. То есть он становится в наших глазах моделью, образцом человека с этой травмой, тем самым обязывая нас смотреть на самих себя. А нам, вообще говоря, хотелось бы видеть иную модель, хотя и этого мы обычно не осознаем. Вот чем объясняется наше стремление никоим образом не походить на родителей. Нам неприятно видеть в них свое отражение. Травмы не могут быть излечены иначе, как только через истинное прощение своих родителей и себя самого.

С другой стороны, когда любая из пяти травм переживается с лицами другого пола, чем родитель, которого мы считаем ответственным за нашу травму, тогда мы злимся на самих себя. Именно в такие периоды мы склонны наказывать себя, используя для этого несчастный случай или любое другое средство физического повреждения.

Человеку свойственно веровать в наказание как средство искупления вины. В действительности же духовный закон любви утверждает прямо противоположное. Чем более виновными мы себя считаем, тем сильнее наказываем себя — и тем неизбежнее привлекаем к себе все ту же ситуацию. Другими словами, чем больше самообвинений, тем выше вероятность повторного переживания тех же страданий. Это чувство вины не дает человеку простить себя и тем самым сделать решительный шаг к исцелению.

Кроме чувства вины, мы очень часто испытываем стыд — когда обвиняем себя в том, что ранили кого-то, или когда другие обвиняют нас в причиненных им страданиях. Более подробно о стыде я говорила в главе, посвященной травме унижения, поскольку стыд наиболее ярко проявляется у мазохиста. Впрочем, каждому человеку в той или иной ситуации приходится переживать чувство стыда. Особенно интенсивным бывает это чувство тогда, когда мы не хотим признать, что причиняем другим страдания, которых сами не хотели бы испытывать.

В тех случаях, когда совершается тяжкое преступление или насилие, необходимо помнить, что у преступника есть свои травмы, которые причиняют ему такую боль, от которой он теряет контроль над собой. Вот почему я часто повторяю: Нет злых людей в этом мире, есть только страдающие. Здесь не идет речь о том, чтобы прощать таких людей, но нужно учиться им сострадать. Обвинение и наказание им не поможет. Даже оставаясь при своем мнении, мы можем сочувствовать им. Это облегчает и нам самим осознание собственных травм и травм других людей.

По моим наблюдениям, случаи, когда человек страдает только одной травмой, довольно редки. Что касается меня, то я уже упоминала, что у меня есть две главные травмы, которые я должна излечить в этой жизни, — несправедливость и предательство. Я переживаю травму несправедливости с лицами моего пола и травму предательства — с лицами противоположного пола. Поскольку несправедливость была пережита с матерью, я замечаю, что когда испытываю эту эмоцию в связи с особой женского пола, то обвиняю ее в несправедливости. Когда же несправедливость исходит от представителя мужского пола, я больше склоняюсь к самообвинению и испытываю гнев на себя. Иногда мне даже стыдно. Случается мне также воспринимать несправедливость со стороны мужчины как предательство.

И в моем теле, как и в теле каждого, кто страдает этими двумя травмами, можно увидеть маски контролирующего и ригидного.

Я заметила также, что у многих людей сочетаются две другие травмы — покинутого и отвергнутого. Они носят, соответственно, маски зависимого и беглеца. Иногда верхняя часть тела являет признаки одной травмы, а нижняя — другой. У детей наблюдается различие между правой и левой сторонами. Практика позволяет с течением времени все легче определять маски на глаз. Когда мы доверяем собственной интуиции, наш «внутренний глаз» различает их мгновенно.

Когда тело человека соответствует маске контролирующего, но вместе с тем слегка обвисает и кажется рыхлым или же ты замечаешь глаза зависимого, можешь считать, что он страдает травмами преданного и покинутого.

Конечно, возможны и другие комбинации. Кто-то может выделяться объемистым телом мазохиста и в то же время прямой, жесткой осанкой ригидного. Это указывает на две травмы — унижения и несправедливости.

Люди с большим телом мазохиста и маленькими ногами и лодыжками беглеца страдают травмами униженного и отвергнутого.

Возможны три, четыре и даже все пять травм у одного человека. При этом обычно одна из травм доминирует, а другие менее заметны, но могут быть незначительными и все. Если доминирует одна из масок, значит, человек использует ее для защиты чаще, чем другие. Если маска появляется изредка и ненадолго, это означает, что связанную с ней травму человек ощущает слабо. Если какая-то маска доминирует, то из этого еще не следует, что она отражает самую важную из травм.