— Из нее получится хорошая королева, она смелая, решительная, сообразительная.

— А завтра еще один утл соревнований. Крохотная она, Бахвал вон какой здоловенный…

Броктри повернул голову к восседающему на рукояти меча Кеглюну:

— Ты, как всегда, прав, негодник. По правилам Бахвала, эти две победы ничего не стоят, если он победит завтра.

Барсук тяжело вздохнул. В его голове роились мысли. Он думал о старом отце, Каменной Лапе, о Саламандастроне. Об армии, которую он должен собрать, чтобы вернуть Саламандастрон. И все его планы, мечты и надежды связаны с Дотти. Да, она смелая, решительная. Но Бахвал — опытный боец, на его счету множество побед. И он не слишком честен. Может быть, Кеглюн прав? Может быть, Дотти слишком мала, слаба, неопытна для победы над королем Бахвалом Большие Кости в этом решающем туре состязаний?

Еще один враг появился у Унгатт-Транна в ту ночь, когда Гроддил сбежал из подземной пещеры. Разбитый, измученный, полностью истощенный, лис оказался в море. Полумертвого — но и полуживого — его вышвырнуло из туннеля, по которому он ковылял, все больше отставая от Фрола, несущегося вперед, вперед… прямо на крабов.

Течение сносило вцепившегося в какую-то деревяшку Гроддила к югу. Он наблюдал за исчезающим Саламандастроном и поклялся вернуться. Гроддил дрожал от холода, глаза разъедала соленая морская вода, но дух его пылал огнем мщения.

На следующий вечер Унгатт-Транн председательствовал на суде над четырьмя синими крысами. Их доставил Карангул, единственный, кроме Гроддила, лис на службе дикого кота. Карангул носил звание шеф-капитана, главы всей громадной транновской флотилии.

Дотошный и въедливый, он следил за каждой мелочью на своих судах, тщательно соблюдал все законы и правила, установленные хозяином. Мало что ускользало от его внимания.

Странным скрипучим голосом он дал показания:

— В чем обвиняются эти ничтожества, ваше величество? Сообщаю. Они ловят рыбу, утаивают ее и съедают.

Четыре преступника стояли перед Унгатт-Транном на коленях. Их шеи обматывала одна толстая веревка. Дикий кот какое-то время наблюдал за своими пауками, потом повернулся к крысам, как будто только что их увидев.

— Знаете ли вы, что следует делать с каждой пойманной рыбой? — вопросил он.

Карангул пнул ближайшую к нему крысу:

— Ты отвечай!

— Отдавать ее капитану рыболовного отряда, — гнусаво прозвучало в ответ.

В голосе дикого кота не было гнева. В нем вообще не было никаких эмоций.

— Стало быть, ты знаешь закон. Почему же ты его нарушил и съел рыбу?

Не дожидаясь пинков, другой связанный поднялся и с мрачным вызовом ответил:

— Потому что нам два дня не давали ничего есть. Мы голодаем!

Унгатт-Транн улыбнулся, и крысы содрогнулись. Они знали, что обещала эта улыбка.

— А что, я очень уж жирный, упитанный, да? Или фрагорль? Или ваш капитан? У всех трудности с питанием, пока мы не наладим снабжение. Но мы не воруем пищу изо рта своих товарищей. Именно поэтому мы — избранные. — Он скипетром дал знак Фрагорли. — Прикажешь капитанам завтра перед приливом собрать народ на берегу. Эти четверо послужат примером. Их казнь будет публичной. Увести их и охранять как следует. Карангул, останься.

Когда охрана увели пленников, а Фрагорль удалилась, чтобы исполнить приказание, Унгатт-Транн обратился к шеф-капитану:

— Что на кораблях? Пахнет бунтом?

— Пока что нет, ваше могущество. Я на них давлю, но без пищи… Они шепчутся, мечутся, конечно, воруют, если могут. Пища нужна, как воздух!

Пружинисто спрыгнув с трона, дикий кот понесся к дверям.

— Следуй за мной! Я, кажется, нашел решение.

Карангул, в отличие от Гроддила, калекой не был, но поспевать за хозяином вверх по лестнице оказалось не так уж просто.

Капитану охраны, стоявшему внизу, Транн тоже кивком приказал следовать за ним.

Ухопарус подбежала к Жесткому и потащила его прочь от окна.

— Прячься! Кто-то идет!

Жесткий забежал за спины стариков и спрятался в углу. Он слышал, как в старом ржавом замке заскрипел ключ. Зайцы стояли плечом к плечу, впереди — Ухопарус и Торлип. Дверь распахнулась, в камеру ворвался капитан стражи с копьем наизготовку и заорал:

— Всем назад! Стоять смирно!

Спокойно вошли Унгатт-Транн и лис с жесткими чертами физиономии.

Торлип шагнул вперед и возмущенно заговорил:

— Я требую нас накормить. Нам за все время выдали лишь ведро воды. Это позор, сэр!

Капитан сбил его на пол древком копья.

— Молчать! Кто еще пикнет — убью на месте!

Ухопарус и еще несколько зайцев склонились над упавшим. Унгатт-Транн повернулся к лису и улыбнулся, указывая на зайцев:

— Как?

— Отлично, ваше могущество! — кивнул лис.

Они тотчас покинули помещение, снова заскрипел ключ. Торлип сел, потирая распухшую щеку. Жесткий заспешил из своего укрытия, озабоченно бормоча: