Хаузер проверил лезвие на упругость, сделал несколько быстрых взмахов и удовлетворённо кивнул. Сабля была безарианского производства, бесподобная сталь, изготовленная мастерами Джакарта Бару. Прекрасное оружие, изящное и смертоносное.

— Если позволите, господа, то по традиции схватка будет вестись до первой крови, — начал Депиц.

— Что?! — голос майора Нойбека, словно удар хлыста, разрезал утренний воздух. — Это ещё одна из ваших уловок, Хаузер? Я требую, чтобы поединок вёлся до angenommen aufgeben [42] .

Хаузер открыл было рот, чтобы дать отпор обидчику, но его опередил дипломат:

— Разве вас не удовлетворит пролитая кровь, майор Нойбек? Мне кажется, что…

— Angenommen aufgeben! — оборвал его Нойбек. Дениц взглянул на Хаузера.

— Что ж, пусть так, — отозвался тот.

Лейтенант оценил поступок пожилого дипломата, но все же чувствовал лёгкое раздражение по поводу его вмешательства. Получалось так, словно он пытался спастись, изменив ранее оговорённые условия поединка.

Условие «angenommen aufgeben» — «до принятой сдачи», требовало продолжения схватки до тех пор, пока обе стороны согласны на это. Безжалостный дуэлянт мог вести бой до смерти противника, хотя такое случалось редко. Но в данном случае Нойбек получал возможность сильнее унизить своего соперника, возможно, даже серьёзно ранить его, прежде чем принять просьбу о пощаде, а не просто легко добиться первой крови, что в большинстве случаев считалось достаточным для решения вопросов чести.

Хаузер понимал, что в серьёзном бою на саблях ему будет очень трудно тягаться с Нойбеком, но он знал и то, что только в таком поединке он сумеет раз и навсегда доказать, что не трус и не бежит при первой опасности.

— Итак, — заключил Дениц, — поединок ведётся до взаимоприемлемой сдачи одной из сторон. Прошу вас, господа, занять свои позиции… Начали!

Дипломат отошёл в сторону. Хаузер принял боевую стойку фехтовальщика. Во время учёбы в Академии он не раз сражался на саблях, причём делал это очень неплохо, став к моменту оконча ния курса одним из лучших саблистов. Но до уровня Эриха Нойбека ему было далеко.

Поединки в Академии разительно отличались от нынешнего, они проводились по спортивным правилам, с использованием тупого оружия, защитного снаряжения и электронной системы подсчёта очков. Сейчас же ему предстояло биться с человеком, вооружённым боевым клинком и лютой ненавистью.

Нойбек ритмично и изящно взмахивал саблей, как бы оценивая силы соперника. Стиль фехтования майора являлся ярким отражением его натуры. Уравновешенный и педантичный, он не спешил бросаться в атаку, предпочитая сначала как следует узнать противника. Его осторожный метод в корне отличался от того, как вели бой отчаянные смельчаки на турнирах в Академии, стремящиеся продемонстрировать свою ловкость перед публикой. В длительной схватке именно осторожность способствовала успеху, возможности повергнуть противника… или убить.

Хаузер отбил клинок майора и сделал резкий выпад, стараясь перехватить инициативу. Если он позволит Нойбеку соблюдать такой неторопливый темп, то несравненно больший опыт и выдающееся мастерство владения клинком, несомненно, принесут его врагу победу. Но если заставить его постоянно менять скорость, то замедляя, то убыстряя движения, особенно в начале поединка, пока они оба полны сил, то может, ему и повезёт. Нойбек был старше его на семнадцать лет, однако молодому лейтенанту не приходилось рассчитывать на свою выносливость. Майор — в отменной форме, подтянут и ловок.

Нойбек отпрыгнул в сторону, без труда увернувшись от клинка Хаузера. Злорадная улыбка на его лице выражала невысокое мнение записного дуэлянта о тактике противника. Внезапно он сам бросился в атаку, и Хаузеру пришлось мобилизовать все свои способности и силы, чтобы отразить шквал резких ударов и выпадов. Начать контратаку казалось невозможным — оставалось лишь поспешно блокировать удары, полностью отдав инициативу в руки Нойбека.

Очередной выпад майора достиг цели, и Хаузер сдавленно вскрикнул, когда сабля противника рассекла ему правую руку чуть выше локтя. Нойбек отступил назад, насмешливо поглядывая на своего соперника.

— Может быть, достаточно, Хаузер? — процедил он с издёвкой. — Если вы бросите свой меч и обратитесь в бегство, я, пожалуй, не стану вас преследовать. Бежать с поля боя — это ведь так характерно для вас.

По голосу Нойбека было слышно, что он даже не запыхался.

Хаузер не собирался тратить время на пустую болтовню. Отрицательно покачав головой, он пытался не замечать боли и не смотреть на тонкую струйку свежей крови, сочащейся из раны на руке. Майор тут же возобновил атаку, удвоив количество ударов. Один из них едва не попал в лицо Хаузеру, просвистев в сантиметре от щеки. Лейтенант попытался блокировать, но на этот раз Нойбек не отступил, а подался всем телом вперёд, стремясь выбить клинок из рук противника. Несколько секунд они стояли, с ненавистью глядя друг на друга над скрещёнными саблями. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Хаузер резко отшатнулся влево. Нойбек с ловкостью кошки занял исходную стойку, однако лейтенант успел воспользоваться незначительным преимуществом и полоснул снизу вверх по бедру майора. Разрез оказался не очень глубоким, он не шёл ни в какое сравнение с раной на руке Хаузера, тем не менее это была бесспорная удача. Мысль о том, что майор вовсе не так неуязвим, как казалось раньше, подняло Хаузеру настроение.

Нойбек отступил на шаг назад, во взгляде его появилось нечто новое, возможно, даже оттенок уважения. Они вновь скрестили клинки, но агрессивный порыв уступил место осторожности.

Теперь вперёд бросился Хаузер. На мгновение некоторое смятение поколебало сосредоточенность Нойбека. Однако он довольно легко, как бы играя, отразил выпады Хаузера и немедленно перешёл к контратаке. Уступив инициативу, лейтенант отразил три мощнейших удара, затем четвёртый и бросился на майора, однако уже через считанные секунды пятился назад, теснимый превосходящим по мастерству соперником. Ему удалось отпрыгнуть и оказаться вне досягаемости майора, применив классическую тактику уклонения. Этот приём, больше характерный для поединка на рапирах, тем не менее возымел успех. Нойбек, вынужденный перенести тяжесть тела на раненую ногу, скорчился от боли и медленнее, чем обычно, вернулся в основную стойку.