— Что ты имеешь в виду? Глаза Барриса за темными очками заплясали. — Танец твоих глаз мне ничего не говорит, — заявил Чарлз Фрек. — А что случилось со скопом?

— Загляни, — предложил Баррис, поставив шасси на торец. — Провода обрезаны, — проговорил Чарлз Фрек, — И еще, похоже, кто-то устроил несколько коротких замыканий… Чья это работа?

Веселые и всезнающие глаза Барриса заплясали с особым удовольствием. — Эти твои намеки — сплошное дерьмо, — после напряженного молчания сказал Чарлз Фрек. — Пожалуй, отправлюсь я в "Новый путь" и сдамся на воздержание, и буду лечиться и жить с простыми парнями. Это лучше, чем иметь дело с такими загадочными шизиками, как ты, которых я никак не могу понять. Ты думаешь, что Боб сам это сделал? Испортил самую дорогую свою вещь? Что ты хочешь сказать? Лучше бы я жил в "Новом пути", где мне не пришлось бы выслушивать бессмысленные, бредовые речи. А это мне приходится делать каждый день — если не твои, то речи какого-нибудь другого вконец ошизевшего торчка вроде тебя!

— Я всерьез сомневаюсь, что скоп повредил Эрни Лакмен, — задумчиво проговорил Баррис.

— Я всерьез сомневаюсь, что Эрни Лакмен вообще что-нибудь повредил в своей жизни, если не считать того случая, когда он накололся на плохой кислотке и вышвырнул в окно кофейный столик. Обычно у него котелок варит лучше, чем у всех нас. Нет, Эрни не станет ломать скоп.

Это запросто мог сделать ты, грязный сукин сын, подумал Чарлз Фрек. И умения у тебя хватает, и мозги твои устроены черт знает как…

— Тому, кто это сделал, место в лечебнице или на кладбище. Предпочтительно последнее. Для Боба эта штука значила все. Я видел, как он ее включает; включает, едва вернется домой с работы. У каждого есть что-то, чем он особенно дорожит. У Боба был скоп.

— Это-то я и имею в виду. — Что это ты имеешь в виду? — Меня давно уже интересует, кто такой Боб Арктор и где он работает на самом деле.

Нет, Баррис мне не нравится, подумал Чарлз Фрек. Внезапно он испытал сильное желание оказаться отсюда далеко-далеко. Может, смыться?.. Но потом он вспомнил про банку в холодильнике.

— Послушай, когда там будет готово? Мне кажется, ты меня дурачишь. Зачем же продавать «Солнечный» за гроши, если в нем грамм кокаина? Какой им от этого кайф?

— Они закупают оптом, — объяснил Баррис. У Чарлза Фрека немедленно пошел глюк: грузовики с кокаином подкатывают к заводу (где уж он там, может, в Кливленде), вываливают тонны и тонны девственно чистой, высококачественной коки во двор, потом коку смешивают с маслом, инертным газом и прочей дрянью и разливают по маленьким ярким жестянкам. Стоит только остановить грузовичок, размышлял он, забрать груз — семьсот или восемьсот фунтов чистого… Да нет, черт подери, гораздо больше! Сколько в грузовике помещается кокаина?

Баррис принес пустой баллон «Солнечного» и указал на этикетку, где были перечислены все ингредиенты.

— Видишь? Бензокаин. Только отдельные эрудиты знают, что под таким названием в торговле маскируют кокаин. Если бы писали прямо «кокаин», рано или поздно народ бы просек. У людей просто не хватает образования. Такой научной базы, как у меня.

— Что ты собираешься делать со своим образованием? — поинтересовался Чарлз Фрек. — Кроме возбуждения Донны?

— Напишу бестселлер, — уверенно сказал Баррис. — Учебник для середнячков. "Как, не нарушая закона, получить наркотик у себя на кухне". Понимаешь, бензокаин официально разрешен. Я справлялся в аптеках — он содержится в уйме препаратов.

— Здорово! — уважительно сказал Чарлз Фрек и посмотрел на часы. Ждать оставалось недолго.

Из костюма-болтунья одно расплывчатое пятно, называющее себя Фредом, смотрело на другое расплывчатое пятно, известное под именем Хэнк.

— Итак, это все о Донне, Чарлзе Фреке и Джимми Баррисе, — Хэнк сделал пометку в лежащем перед ним блокноте. — Дуг Уикс, по вашему мнению, мертв или переместил свою деятельность в другой район.

— Или завязал, — добавил Фред. — Вам говорит что-нибудь имя Граф, или Арт де Винтер? — Нет. — Как насчет пары негров — братья, лет по двадцать? Работают с фунтовыми порциями героина.

— Фунтовыми? Фунтовыми порциями героина? Нет, такое я бы запомнил. Фред покачал головой.

Хэнк покопался в фотографиях. — Так, этот сидит… Этот мертв… А вы не думаете, что Джора темнит? Джоре Каджас было только пятнадцать. Она жила в Бриа, в районе трущоб, на верхнем этаже полуразвалившегося холодного домишка.

— Если подтвердится, дайте мне знать. Мы привлечем ее родителей. — Хорошо. — Была вчера у нас одна — выглядит на все пятьдесят. Свалявшиеся серые волосы, выпавшие зубы, иссохшее тело… Мы спросили, сколько ей лет, и она ответила: «Девятнадцать». Проверили — точно. "Знаешь, на кого ты похожа? Посмотри в зеркало". Та посмотрела в зеркало и заплакала. Я спросил, давно ли она ширяется.

— Год, — предположил Фред. — Четыре месяца. А рассказать, как она села на препарат С? Ее братья, оба посредники, вошли к ней как-то ночью, заломили руки, сделали укол и изнасиловали. Так сказать, ввели ее в новую жизнь.

— Милые ребятки. — А вот это вас проймет наверняка. Слыхали, в фейерфилдовской больнице есть три младенца, которым надо каждый день вкалывать дозу. Сестра попробовала…

— Меня проняло, — механическим голосом перебил Фред. — Вполне достаточно, благодарю.

Хэнк продолжал: — Когда представишь себе новорожденного, который не может прожить без героина, потому что…