Женщина вышла в коридор и прижалась спиной к стене. Ее всю колотило.

— Что случилось, Марго?

С момента их ссоры принцесса не помнила случая, чтобы так обрадоваться присутствию брата.

— Вальтер, ты не ушел, как хорошо! Извини, это несчастье совершенно выбило меня из равновесия.

— Что-нибудь с Иреной?

— Как ты узнал об аварии?

— Марго, я проработал в этой клинике пятнадцать лет. Неудивительно, что они сразу же позвонили мне. Пойдем выпьем кофе.

— Почему она хотела встретиться с тобой?

— С чего ты решила, что Ирена ехала ко мне? — он остановился. — Она так сказала?

— Зачем бы в июне месяце ехать в Альпы? К тому же одной. Послушай, Вальтер, ты разговаривал с ней?

— Нет. Когда я пришел, ей уже дали большую дозу успокоительного… она засыпала, что-то бормотала…

— Ты можешь вспомнить, что?

— Марго, почему я должен был запоминать это? Хочешь узнать, зачем она сюда ехала?

— Мне кажется, что это не Ирена.

Вальтер застыл, раскрыв рот.

— Что ты сказала?

— Это не моя дочь.

— Подожди, — перебил ее брат, — подожди одну минуту, я сейчас приду.

Принцесса осталась стоять посередине холла, недоуменно глядя вслед удаляющемуся мужчине. Через несколько минут Вальтер вернулся в сопровождении доктора Шухмана.

— Ну, как мы себя чувствуем? — бодро обратился к ней врач.

— В порядке… но почему вы спрашиваете?

— Пойдемте со мной, поговорим, а вы, герр Эдельберг, подождите здесь.

Принцесса растерянно последовала за ним.

— Проходите, присаживайтесь, хотите кофе?

— Да, спасибо. Объясните, герр доктор…

Шухман присел на стул перед ней и осторожно взял ее руку.

— Я прекрасно понимаю, что вы сейчас переживаете. Думаю, у вас была размолвка с дочерью?

— Но, как вы…

— Это моя профессия. Врач видит не только израненное тело, но и душу. — Он встал и прошелся по комнате. — Ваш брат пришел за мной и сообщил о том, что вы полагаете, что девушка, лежащая в палате, не ваша дочь.

— Мне показалось так, — смущенно ответила женщина.

— Хочу успокоить вас. Такое иногда случается. Вы были близки, для вас она по-прежнему оставалась маленькой девочкой, но пришло время, и неожиданно оказалось, что Ирена уже взрослая женщина, которая вскоре будет иметь собственных детей. И вам придется знакомиться с ней заново. Ссора, потом авария, все это вместе вывело вас из равновесия. Успокойтесь, возьмите снотворное, когда вы проснетесь, многое будет по-другому.

— Вы полагаете, я сошла с ума? — ужаснулась принцесса.

— Конечно, нет! Просто вы переживаете стресс, через это проходят многие. Послушайтесь доброго совета, идите прилягте, я позову медсестру, она вас проводит и даст успокоительное, все будет хорошо.

Маргарита слабо улыбнулась. У нее не было сил и желания настаивать на своих подозрениях, не хватало, чтобы ее приняли за сумасшедшую.

— Хорошо, герр доктор, я постараюсь. Откуда можно позвонить?

— Звоните с моего телефона, я найду сестру и вернусь.

Достав записную книжку, Маргарита нашла телефон их семейного доктора и набрала его номер.

— Доктор Хоппе? Рада, что застала вас. Я сейчас нахожусь в университетской больнице Инсбрука, Ирена попала в аварию. Прошу вас немедленно прилететь сюда… я понимаю, что здесь прекрасные врачи, но умоляю, осмотрите ее сами, я доверяю только вам!.. Завтра утром? Спасибо, доктор, в аэропорту вас будет ждать машина.

Она повесила трубку. Доктор Хоппе лечил Ирену с детства, он просто не сможет ошибиться. Но неужели она и вправду помешалась, может, история о встреченной незнакомке произвела на нее такое впечатление? Но ведь Вальтер разговаривал с Ирен, он-то должен был заподозрить неладное. Да и как одного человека можно поменять на другого, пусть даже очень похожего? Нужно быть сумасшедшим, чтобы на это пойти. С другой стороны, авария, шок, частичная потеря памяти, заикание, и никто не удивится, что девочка сама на себя не похожа.

Принцесса зашла в комнату, приготовленную для нее, и без сил опустилась на кровать. Сестричка заботливо протянула лекарство и воду.

— Спасибо, можете идти.

— Если что — позвоните, я буду рядом.

Маргарита закрыла глаза. Завтра приедет доктор Хоппе и все встанет на свои места.

На Дашином лице отразилось замешательство: ни имя, ни титул собеседницы ей ни о чем не говорили, но, видимо, предполагалось, что она должна была их знать.