Лика сделала большие глаза.

– Ты, наверное, хотел спросить «сегодня ночью»? Я кивнул.

– Дождусь твоего друга с пакетом вишневого сока, потом сяду в машину и покачу домой. И сразу же – в душ. Грязные руки этих подонков вызывают желание содрать с себя кожу. – Она замялась. – А | ты хотел предложить что-то более интересное?

– Если честно, сегодня вряд ли! К сожалению, скоропостижная смерть нашего босса не благоприятствует мероприятиям после полуночи. Дай мне твой номер телефона, и я пожелаю тебе спокойной ночи. Хорошо?

Лика задумалась.

– Все дело в том… – Она запнулась. – У меня] нет телефона.

– Жаль. Зато у меня сразу три – домашний, служебный и мобильный! Буду рад, если позвонишь.

В этот момент появился Липатов с большим полиэтиленовым пакетом и с букетом роз.

– Это вам! – Он протянул розы Лике.

– Спасибо! – Она взяла цветы, прижала к груди. – Очень красивые!

Меня кольнула ревность, и я решил вмешаться.

– Мой бесценный друг! По-моему, тебя просили купить сок, а ты, как всегда, перепутал.

– Обижаешь, старик! – Липатов извлек из пакета коробку сока. – Полагаю, нам следует употребить с пользой сложившиеся обстоятельства и договориться о встрече, скажем, завтра вечером. В более благоприятной обстановке…

Ну дает Липатов! Ишь ты, прыткий какой!… Я ждал, что ответит Лика.

Но Витька перехватил мой многозначительный взгляд и поспешил добавить:

– Лика, у такой красивой девушки, как вы, наверняка есть не менее красивая подруга. Если она согласится составить нам компанию, я буду счастлив с ней познакомиться.

Лика покосилась на меня. Липатов мгновенно достал визитку.

– Здесь два номера телефона – первый домашний, второй – сотовый.

– Обязательно позвоню, но не могу обещать, что это случится уже завтра. У меня тоже довольно серьезная работа и на развлечения остается не так много времени, как хотелось бы! – произнесла Лика не без вызова. – Кстати, сколько я должна за сок?

– Лика, ты что, с Луны свалилась? – нашелся Липатов.

– Мальчики, я вас люблю! – Она открыла машину, села за руль, включила зажигание, послала нам воздушный поцелуй и умчалась.

– Мальчики, видите ли!… – обиженно протянул Витек. – Мне уже тридцать, а тебе, между прочим, тридцать один. Пора подумать о создании семьи. Ты не согласен? Не молоденькие…

Я хмыкнул:

– Выпьем и решим, что делать.

Всю дорогу до дома мы молчали. Каждый из нас думал о своем.

Утром я проснулся свежим, бодрым и полным энергии, хотя до трех часов мы пили финскую клюквенную водку и трескали бутерброды с черной икрой и паштетом из гусиной печенки.

Растолкав сопящего на раскладушке Липатова, я наскоро принял душ, побрился и пошел на кухню, где нас уже поджидал горячий кофе.

Я был благодарен предкам, подарившим мне на прошлый день рождения кофеварку с таймером. Вечером я задавал этой во всех отношениях удобной штуковине время подъема. И как только звонил будильник, по моей однокомнатной квартире уже катил волнами запах ароматного кофе.

Я отыскал на холодильнике пульт от телевизора и включил главный питерский канал. В новостях сообщили о вечернем происшествии в клубе «Манхэттен». Правда, диктор ограничился формулировкой: «смерть наступила при не выясненных пока обстоятельствах».

Я сразу же вспомнил о капитане Быкове. Разыскав в кармане пиджака его визитную карточку, набрал указанный там номер. Меня совершенно не смущало, что часы показывали лишь начало восьмого. Доблестный старший опер предупредил, что звонить можно круглосуточно. Впрочем, работа в «убойном отделе» для настоящих ментов означала порой дом, семью и выходные.

Я прижал трубку радиотелефона к уху и стал считать длинные гудки. На двенадцатом раздался щелчок, и я сразу узнал голос Быкова.

– Слушаю вас! – Судя по интонации, капитан, похоже, встал гораздо раньше меня. А может, и вовсе не ложился.

– Здравствуйте, товарищ капитан. Вас беспокоит Владимир Кирсанов из «Цербера». Есть какие-нибудь известия о причине смерти моего шефа? А то журналюги плешь проели своими предположениями. – Я встретился глазами с Липатовым, возникшим в дверном проеме.

Кивком головы дал понять ему, чтобы он сам себя обслужил насчет кофе. Что Витька и сделал, наполнив до краев большую керамическую кружку с изображением собора святого Петра в Риме. Я показал приятелю кулак. Он все понял, отлил треть в мою опустевшую кружку и набросился на миндальное печенье, валявшееся у меня на кухне с неделю.