Наконец, отодвинув от себя огромное блюдо с костями, Персиваль вновь обратился к Ружане:

— Так чем же тебя так заинтересовал этот чужевременец? Очень многие из перемещенных сохраняют возможность сопротивляться временному ступору, и если тебя прельстило только это…

— Нет, учитель. Он обладает и другими, совершенно уникальными способностями.

— Вот как? А может быть, все гораздо проще и он тебе просто понравился? Понравился настолько, что ты решила ради него рискнуть жизнью? Почему-то это объяснение кажется мне более правдоподобным.

Замечание учителя неожиданно заставило Ружану покраснеть и начать оправдываться, что, видимо, свидетельствовало о том, что сэр Персиваль не ошибался или ошибался весьма незначительно.

— Нет, учитель! Он мужественный, благородный человек, искренне ненавидящий ордосов, но дело совсем не в этом. Мой подопечный человек способен сам вызывать временной ступор.

— Что ты такое говоришь, дитя мое, я не ослышался? — Слова Ружаны настолько поразили Персиваля, что он даже приподнялся со скамьи, отодвинув в сторону блюдо с фаршированным фазаном, которое за минуту до этого привлекло его внимание, хотя с трапезой давно было покончено.

Уставившись на княжну своим горящим взглядом, обладавшим магнетическим воздействием на собеседника и исключавшим всякую ложь, он повторил свой вопрос:

— Ты уверена? Остановка времени требует огромного расхода энергии, и еще не родился человек, способный… Впрочем, существует теоретическая возможность использовать внешние источники… Но для этого… Ты действительно думаешь, что он способен на такое?

— Я сама присутствовала при подобном феномене. Когда нас настигли стальные черепахи ордосов, когда мы были на волосок от гибели, — он остановил время. Всего на секунду, но этого оказалось достаточно, чтобы разрушить управляющие центры ордосских черепах. Только благодаря этому я осталась жива. И у него достает ума не афишировать эту свою способность. Хотя, возможно, все происходит на уровне подсознания, и он не догадывается о своих возможностях.

— В таком случае я должен немедленно встретиться с этим удивительным человеком. Пошли за ним. И оставь нас наедине. Я не хочу, чтобы твои хорошенькие глазки отвлекали этого юношу от моих вопросов.

Никак не отреагировав на последнее замечание, Ружана позволила себе лишь едва заметный недовольный жест и молча удалилась выполнять распоряжение своего учителя.

Когда Сергей переступил порог трапезной, первое, что бросилось ему в глаза, были огромные размеры человека, сидевшего за столом. Он сам был немалого роста, но этот бертранец казался бы великаном даже среди захранской знати. Глаза сэра Персиваля поймали его взгляд у самого порога, и Сергей сразу же ощутил волну тепла и силы, исходившую от учителя Ружаны. Он чувствовал себя словно студент, впервые пришедший на экзамен к строгому профессору, и, чтобы справиться с охватившей его растерянностью, опустился на скамью напротив Персиваля, не дожидаясь приглашения.

Продолжая неторопливо обгладывать баранью кость, Персиваль искоса бросал в его сторону короткие взгляды и не торопился начинать беседу, изучая своего визитера.

Странное молчание затягивалось, но Сергей решил не оставаться в долгу. Он тоже молчал, дав себе слово первым не открывать рта, и изучал сэра Персиваля столь же старательно, как тот изучал его. Кроме огромного роста и магнетического взгляда, таинственный настоятель Бертранского монастыря обладал пышной шевелюрой, коротко остриженной бородкой, небольшим шрамом под левой щекой и мужественным, резко очерченным ртом. Вот только все эти детали мало что говорили Сергею о внутреннем облике учителя Ружаны.

Персиваль сидел за столом, не сняв походного панциря, покрытого пылью и носившего на себе следы многочисленных ударов. Его огромный меч стоял рядом с ним, прислоненный к стене, а руки, без всякого усилия переломившие баранью кость, свидетельствовали об огромной силе.

Сергей недолюбливал больших и сильных людей — чаще всего физическая сила заменяла им ум, а их привычка подавлять окружающих одним своим видом всегда действовала ему на нервы.

Но сэр Персиваль произвел на него необычное впечатление. Этот человек чем-то напоминал уставшего актера, только что сошедшего с подмостков театра и еще не успевшего полностью избавиться от надоевшей роли.

Наконец бертранец швырнул на блюдо остатки бараньей ноги и обратился к Сергею так, словно они были знакомы много лет и его молчаливое присутствие в этой комнате было само собой разумеющимся:

— Хотите есть? Здешние повара неплохо готовят. И, кажется, там, на полке сзади вас, стоит блюдо с непочатым поросенком.

— Простите, сэр, но я не голоден. — Ответ Сергея прозвучал холодно и достаточно вежливо.

— Давайте обойдемся без «сэров». Зовите меня просто Рэмом. Я много слышал о ваших подвигах в этой стране, молодой человек. И эти рассказы, услышанные из разных уст, вызвали у меня недоумение. Многое в них наверняка искажено и не соответствует истине, но даже если отбросить все лишнее, они характеризуют вас как человека, обладающего незаурядным даром и к тому же ненавидящего ордосов. Это так?

— Насчет подвигов не мне об этом судить. А что касается ордосов, то действительно у меня есть с ними некоторые счеты, и именно из-за этого я прибыл в ваш монастырь, настоятель которого, однако, не пожелал серьезно отнестись к моим просьбам.

— Отец Харламов лицо официальное, но его мнение мало что значит в делах общины. Он лишь представляет наш орден общественности. Что же касается объявления войны ордосам, то это решение слишком серьезно, и его принятие будет во многом зависеть от вашего рассказа. Мне кое-что неясно в вашей истории. Из того, что мне известно, я не могу составить целостного впечатления. Концы с концами не сходятся. Так что вам придется изложить мне все с самого начала, с того момента, когда вы впервые услышали о существовании ордосов.