– Здравствуйте господин инспектор… Надеюсь, расследование закончилось успешно?

– Молчать!… О, извините… Это вы?… Как здоровье?

– Премного благодарен, инспектор… Вы мне не ответили, какой результат дало расследование. Хотя, конечно, я и сам понимаю, вряд ли остались нерешенные вопросы… Кстати, я тут час назад встретил одного своего знакомого. Он как только услышал, что за дело взялись вы, сразу сказал: «Второго такого, как господин Теймур-хан, во всей стране нет!» Чем все же закончилось расследование?

– Истица заявила, что убитый жив, и я…

– Поразительно! И вы в это поверили? Вы сами видели Дустали-хана?

– Нет… но… Конечно, осмелюсь доложить, что… я вообще отношусь с подозрением к любым заявлениям и любым действиям… Я лично убитого не видел, но он позвонил истице по телефону, и я временно оставил обвиняемого на свободе.

– На свободе?! Ну, уж от вас-то я такого не ожидал!…

– Конечно, не совсем чтобы на свободе… Я отдал его под расписку на поруки истицы. Кроме того, мой помощник остался сейчас в ее доме, чтобы завтра утром… Да, в общем-то, и это я сделал лишь по настоянию шефа, а иначе вряд ли дал бы обвиняемому такую поблажку.

Вот отец и узнал теперь обо всем, в том числе и о том, что Асадолла-мирза пребывает в доме Азиз ос-Салтане. Когда сыщик пошел дальше, отец вернулся домой и несколько минут задумчиво бродил по двору. По тому, как он все убыстрял шаги, я догадался, что нервы у него взвинчены и он чего-то ждет.

Послышался скрип калитки. Во двор вошел наш слуга и незамедлительно направился к отцу. Отец сердито зашептал:

– Осел! Ты где пропадал полдня? Всыпать тебе сейчас как следует!…

– Уж вы про обещанную награду, пожалуйста, не забудьте. Я нашел то место, где Дустали-хан спрятался!

– Что? Правда?… Ну говори быстро, где он?…

– Я поклялся, что никому не скажу.

Отец схватил слугу за ухо и прохрипел:

– Будешь говорить или оторвать тебе твое ослиное ухо?

– Хорошо, хорошо… Он в доме у доктора.

– Что? В доме у доктора Насера оль-Хокама?

– Да, ага… Только я честью своей поклялся, что никому не скажу.

Не слушая его, отец пробормотал:

– Вот ведь подлец! Нашел где спрятаться!… Прямо у всех под носом… Никто бы и не додумался!… Слушай! Сейчас же беги к доктору, скажи, что у меня к нему дело, пусть срочно идет сюда. Понял?

Через несколько минут доктор Насер оль-Хокама в просторной полосатой пижаме вошел в наш двор. Отец взял его за руку и повел в гостиную. Я прилип ухом к двери. Начало разговора я уже пропустил.

– Согласен, но не могу же я его выгнать из своего дома, не могу же ему сказать…

– Послушайте, доктор! Чтобы он избавил вас от своего присутствия, а сам избавился от неприятностей, лучше того, что я вам предлагаю, вы ничего не придумаете. Скажите ему, что все решили, что он убит, и сыщик подозревает в убийстве мясника Ширали и уже отрядил людей, чтобы его арестовать… Скажите, что, когда Ширали арестуют, ему неизбежно сообщат, что подозрение на него пало потому, что Дустали путался с его женой. Уверяю вас, когда Дустали услышит от вас имя мясника, он пулей вылетит из вашего дома.

Бедняга Насер оль-Хокама очень разволновался. По его дрожащему голосу я понял, что отец успел расписать ему мрачные последствия укрывательства Дустали-хана.

С озабоченным и хмурым лицом доктор поспешил к себе домой, а отец притаился в засаде у калитки, поджидая появления Дустали-хана.

Прошло, наверно, с полчаса. Вдруг отец привстал, высунул голову в калитку и тут же выскочил на улицу. Я было собрался за ним, но не успел, потому что во двор вошел Дустали-хан, а следом за ним – отец.

Обернувшись в темноту, отец остановил пытавшегося войти во двор доктора Насера оль-Хокама:

– А вы, доктор, идите отдыхайте. Даст бог, все уладится.

Потом отец повел Дустали-хана в гостиную, где незадолго перед этим совещался с доктором.

Для меня было важно услышать их разговор целиком. Хоть я и не знал отцовских планов, но догадывался, что вряд ли все это кончится добром, как обещал отец.

Пожурив Дустали-хана за то, что он сбежал, отец участливо сказал:

– Какие вы все-таки все дети! Ну разве так можно? Из-за пустяковой ссоры, какие бывают между всеми мужьями и женами, нельзя же бросать жену и сбегать!

– Чтоб я сто лет без такой жены жил! Не жена это, а смерть в юбке!

Отец ласково, словно наставляя ребенка, заметил:

– Милый ты мой, подумай, – сколько лет вы уже вместе прожили. И горе делили, и радость… И дальше вам вместе жить…

В голосе у отца было столько искренней теплоты, что мне даже стало стыдно, что я мог усомниться в его добрых намерениях. Он все так же заботливо продолжал:

– Кто тебя поддержит и ободрит в горькую минуту одиночества? Кроме нее – некому. И ты у нее тоже единственная опора. Она ведь тебе, что ни говори, жена. Она ведь твою честь бережет, верность тебе хранит… Ты небось ведь о том и не думаешь, что бросаешь ее, оставляешь одну, а в это время волки похотливые вокруг дома твоего зубами жадно щелкают!…