– Гуд морнинг, миледи!

Я уже два с половиной года учил в школе английский, и мне было ясно, что князь знает его не бог весть как, но он так бодро выпаливал слова одно за другим, что в этом можно было усомниться.

Своими пламенными взглядами и расшаркиваньями Асадолла-мирза отрезал англичанке пути к отступлению, и, даже если ей не хотелось этого делать, она была вынуждена пригласить его в дом. Она сказала, что муж ушел по делам, но скоро вернется. Нескончаемые любезности князя заставили ее предложить нам подождать возвращения мужа, и уже через минуту мы с Асадолла-мирзой сидели в гостиной сардара Махарат-хана. Англичанка угостила князя бокалом вина. Когда я в ответ на ее предложение выпить ответил, что спиртное не пью, Асадолла-мирза нахмурился:

– Моменто, моменто! Влюбиться влюбился, а вино не пьешь? Если ты еще ребенок, то зря влюбился, а если взрослый, то зря не пьешь… Бери рюмку!

Когда я с неохотой взял рюмку, он тихонько сказал мне:

– Вот еще что запомни: если хорошенькая женщина предлагает тебе даже смертельный яд, отказываться нельзя! – И немедленно занялся разговором с женой индийца, которую неизменно величал «леди». Мое присутствие нисколько ему не мешало. Он сыпал ломаными английскими словами, то и дело вставляя восхищенные возгласы на родном языке:

– Гуд вайн… Ох, эти глазки, эти губки!… Вери гуд вайн.

Англичанка, глядя на него, смеялась и спрашивала, что значат те или иные слова, которые он повторял.

Через несколько минут вернулся и хозяин дома. Вначале, увидев Асадолла-мирзу в своей гостиной, он удивился и, вероятно, даже несколько обеспокоился, но князь мгновенно привел его в отличное расположение духа. Сардар знал персидский, но говорил на нем с забавным акцентом и делал смешные ошибки. Поговорив о том о сем и, в частности, о последних военных новостях, Асадолла-мирза изложил индийцу основную цель своего визита. Он сказал, что дядюшка Наполеон собрался съездить в Кум, а ему, то есть Асадолле, очень хотелось бы, чтобы, когда дядюшка будет садиться в автомобиль, сардар Махарат-хан подошел бы попрощаться и в разговоре упомянул город Нишапур.

Индиец с удивлением спросил, зачем это надо. Асадолла ответил, что от этого зависит один веселый дружеский розыгрыш, и немедленно принялся сыпать шутками и так рассмешил индийца, что тот отбросил всякую подозрительность и только спросил, как он узнает, когда именно дядюшка Наполеон будет уезжать.

– Да бог с вами, сардар! Можно подумать, наша улочка – это площадь Тупхане [23] и по ней автомобили тысячами раскатывают! Как увидите, что к воротам сада подъехала легковая машина, так сразу и поймете, что ага уезжает.

– Саиб, мне как раз сейчас пришла в голову одна вещь про Нишапур… Очень будет подходящий случай делать!

– Премного вам благодарен, сардар! Вы мне большая любезность делать!

– Саиб, а на сколько дней ага в Кум отъезд делать?

– Ей-богу, не знаю, но, думаю, дней на семь-восемь делать.

– Саиб, а как же ага разлуку с супругой переносить делать?

Асадолла-мирза расхохотался:

– Но ведь у аги давно уже сила отказ делать!

Вероятно, этому выражению Асадолла-мирза выучился у индийца, потому что я слышал его от князя и раньше, и по тому, в каких случаях или о ком он так говорил, я догадывался, что эта нелепая фраза означает, что человек больше не способен выполнять супружеские обязанности.

Продолжая смеяться, Асадолла-мирза добавил:

– А когда женщина уверена, что у мужа сила отказ делать, она против его отъезда возраженье не делать.

Индиец в ответ рассмеялся, и наш визит закончился под общий веселый хохот. Продолжая восхищенно поглядывать на высокую леди Махарат-хан, Асадолла-мирза поднялся со стула, и мы с ним вышли на улицу. Предварительно князь осторожно высунул голову за ворота, чтобы убедиться, что на улице никого нет.

Я немного проводил его до дома. По дороге он весело сказал мне:

– Можешь теперь не волноваться. Если все получится, как я задумал, дядюшка не уедет. По крайней мере, в Нишапур не уедет. И твоя ненаглядная Лейли останется с тобой. Но ты, конечно, должен подумать о Сан-Франциско.

– Дядя Асадолла, прошу вас, не надо так говорить!

Асадолла-мирза удивленно вскинул брови:

– Может, и у тебя, несмотря на твою молодость, сила отказ делать?!

Окрыленный надеждой, я вернулся домой. Отца нигде не было видно. На мой вопрос, где он, слуга ответил, что отец вместе с дядюшкой в гостиной.

Мне было необходимо узнать в мельчайших подробностях о планах и намерениях дядюшки – мое счастье висело на волоске. Лейли могла уехать, а разлука с ней была бы для меня невыносима, и я не имел права ни в чем полагаться на случай. Я снова влез через окно в кладовку. Дядюшка с озабоченным видом стоял перед отцом и давал ему последние указания:

– Я подпишу телеграмму фамилией Мортазави. Естественно, в телеграмме не будет никакого упоминания о семье. Если там будет сказано: «Высылайте вещи», – имейте в виду, что подразумеваются моя жена и дети. Сейчас мне ваша помощь особенно нужна, так как я решил, что Маш-Касем поедет со мной.