– Лары и пенаты, аркканцлер, однако я не высказывал предположения…

– Мне все ясно. Что-то нарушилось, и эти мелкие дьяволы начали возвращаться. Осталось только понять, что именно нарушилось, и все исправить.

– Как я рад, что все так удачно разрешилось, – съязвил декан.

– Домашние божества… – задумчиво произнес Чудакулли. – Так, кажется, ты их назвал, а, заведующий?

Он открыл ящик в шляпе и достал трубку.

– Да, аркканцлер. Здесь говорится, что они были местными духами. Следили за тем, чтобы тесто поднималось и масло сбивалось правильно.

– А карандаши они ели? И как насчет носков?

– Они существовали еще во времена Первой империи, – пояснил заведующий кафедрой беспредметных изысканий. – Тогда носили сандалии и тоги, больше ничего.

– Ага, понимаю. В те времена люди были довольно отсталыми и носков не носили.

– Совершенно верно. И это было за девятьсот лет до открытия Озриком Пеннициллием в богатых графитом песках на далеком острове Сумтри низкорослого кустарника, который в результате тщательной культивации…

– Не надрывайся. Мы видим, что у тебя на коленях лежит энциклопедия, – перебил его Чудакулли. – Осмелюсь сказать, с той поры жизнь несколько изменилась. Чтобы соответствовать времени. Эволюция не стояла на месте. Раньше эти твари следили за тем, чтобы тесто поднималось, а теперь жрут карандаши и носки, зато чистого полотенца как в те времена, так и в эти днем с огнем не сыщешь…

Откуда-то издалека донесся звон. Чудакулли резко замолчал.

– Я сказал что-то не то? – Волшебники мрачно кивнули.

– И я был первым, кто это заметил? – Волшебники снова кивнули.

– Проклятье, но чистое полотенце действительно невозможно найти, когда оно…

Что-то засвистело, и на высоте плеча мимо волшебников плавно скользнуло полотенце. Вроде бы у него была добрая сотня маленьких крылышек.

– Это было мое полотенце, – с укоризной в голосе произнес профессор современного руносложения.

Полотенце улетело в сторону Главного зала.

– Теперь мы еще и полотенцевых ос имеем, – констатировал декан. – Просто замечательно, аркканцлер.

– Это в человеческой природе! – запальчиво воскликнул Чудакулли. – Когда что-то идет не так, человек, естественно, придумывает существо, которое… хорошо, хорошо, я буду осторожен. Я просто хотел сказать, что человек – существо мифотворческое.

– И что это значит? – поинтересовался главный философ.

– Это значит, что мы сами придумываем проблемы на собственные… – ответил, не поднимая головы, декан. – В общем, на то, что придумываем.

– Гм… прошу меня простить, господа, – вмешался в разговор Думминг Тупс, до сего времени что-то задумчиво писавший. – Мы предполагаем, что эти существа откуда-то возвращаются? И принимаем все вышесказанное за жизнеспособную теорию?

Волшебники переглянулись.

– А за какую же еще?

– Очень даже жизнеспособная теория.

– Да такой теорией войска можно вооружать!

– Чем-чем? Теорией?

– Ну, не одной ею, конечно. Должны быть консервы, приличные мечи, добротные сапоги…

– А это здесь при чем?

– Меня не спрашивай. Это он начал говорить о войсках.

– Может быть, вы заткнетесь? Все до единого! Никто никаких войск вооружать не собирается!

– А почему бы и нет? Им было бы приятно. в конце концов, страшдество приближается и…

– Послушайте, это просто фигура речи, понятно? Я имел в виду, что полностью с вами согласен, но выразился красочно. Войска сами о себе позаботятся, а мы сейчас должны думать о себе.

– По-моему, очень эгоистичная точка зрения.

– Ничего подобного!

– Это все-таки наши войска…

Думминг снова отключился. Вероятно, виной всему глубокие раздумья о делах мирового масштаба, сказал он себе. А пока мозг думает о важном, язык, почувствовав свободу, мелет что попало.

– Я не верю в эту думающую машину, – заявил декан. – И никогда не верил. Тут попахивает каким-то культом, а лично мне и оккультного хватает…

– С другой стороны, – задумчиво произнес Чудакулли, – в этом Университете только Гекс мыслит разумно и даже делает то, что ему говорят.

Сани неслись по небу, взрезая снегопад.

– Ничего не скажешь, веселая ночка выдалась… – пробормотал Альберт, крепко держась за мешки.

Полозья опустились на крышу дома рядом с Университетом, и кабаны, тяжело дыша, остановились.

Смерть снова посмотрел на жизнеизмеритель.

– СТРАННО.

– Снова предстоит поработать косой? – спросил Альберт. – Накладная борода и веселый хохот не понадобятся? – Он огляделся, и сарказм сменился удивлением. – Эй, неужели здесь кто мог помереть?