– Как прикажете, – снова согнулся официант и быстрым, скользящим шагом исчез в глубине зала.

Наконец появился хозяин заведения: был он толстым и рыхлым, с абсолютно лысой головой, крупным носом и острыми, торчащими кончиками ушей. За Гегамом следовал рослый телохранитель. При виде последнего охранники Плешакова немедленно повернулись к нему и руки их нырнули под пиджаки. Но явной агрессивности никто не проявил – просто осторожность.

Шаркая, Гегам подошел к столу Плешакова, коротко кивнул и уставился в ожидании. Плешаков поднялся, отодвинул соседний стул и жестом пригласил хозяина присесть. Стул жалобно скрипнул под Гегамом.

– Вас я знаю, – сказал Плешаков, – а меня зовут Анатолий Иванович. У нас тут, – он хлопнул себя по карману, – имеется любопытная магнитофонная запись, и я хотел бы, чтобы мы с вами, Гегам Гургенович, послушали ее наедине, а после побеседовали. Тоже в приватном порядке. Если у вас нет серьезных возражений.

– Пойдемте, – после паузы предложил хозяин и тяжело поднялся.

Кабинет у Гегама был небольшим и уютным, отделанным в восточном стиле – низкая мебель, ковры по стенам и на полу, приятный полумрак. В дверях кабинета Плешакова встретила «копия» Гегама – Артур, догадался Анатолий Иванович. Был директор ресторана моложе – лысина только намечалась, а нос, и уши, и все остальное – один к одному. Прямо близнецы!

Поздоровались без рукопожатий, сели в низкие кресла. Артур, которому Гегам что-то сказал по-армянски, принес небольшой магнитофон и поставил на столик, посреди комнаты. Плешаков вставил в гнездо кассету, включил воспроизведение и вольготно откинулся в кресле.

Пошел звук. Братья Айвазовы какое-то время ничего не могли понять, потом насторожились, волчьи уши так и напряглись. Плешаков, чуть прикрыв глаза, наблюдал за ними. Братья переглядывались, и наконец до них, кажется, дошла суть дела. А запись была просто поразительно чистой и словно стереофонической – будто работали сразу несколько микрофонов.

Первая мысль: ну и что? Но следом возникла вторая: да ведь за такое Виталий Борисович немедленно отдаст их в буквальном смысле на съедение своему бандиту Формозе! Но как?! Откуда появилась запись?! Ведь все в ресторане тысячу раз проверяли! Однако запись есть, вот он, Виталий Борисович, обсуждает с партнерами свои финансовые дела, и ему будет чрезвычайно интересно узнать, каким образом производили эту запись… И он не примет никаких уверений в преданности, никаких «не знаю»…

Демонстрацию качественной записи можно было больше не продолжать, и братья уставились на непонятного гостя.

– Если неинтересно, – спокойно заметил Плешаков, – можете выключить.

Что и было сделано. Братья видели, что карты уже сданы и наступил момент торговли. Это – процесс длительный, и лучше, когда он обставлен соответствующим образом. Кивок Гегама, и Артур идет к застекленному шкафу в полстены, ставит на столик хрустальные рюмки, бутылку коньяка, что-то говорит по внутреннему телефону, и вскоре появляется блюдо, на котором горой уложены яблоки, персики, виноград. Артур разливает коньяк, и тонкий аромат розовых лепестков наполняет комнату. Настоящий Шустов!…

– Вас «кроет», извините за стиль, Абушахмин? – пока без всякого интереса спросил Плешаков, беря рюмку.

– Он, – кивнул Гегам.

– Менять вам «крышу» или добавлять дополнительные заботы у меня нет желания. И нужды. Напротив, я мог бы вам даже несколько облегчить это бремя.

– Каким образом, уважаемый? – спросил Гегам: он старший, он хозяин, ему и переговоры вести. Он уже сообразил, что начинается очередной наезд, а в таких случаях нельзя обострять. Пусть эти бандиты сами между собой свои дела решают.

– Сколько отстегивать приходится? Так, грубо.

Гегам поиграл густыми черными бровями, поморщил лоб:

– По-божески… тридцать процентов.

– То есть?

– Ну где-то в пределах тех же тридцати кусков, уважаемый.

– В месяц?

Гегам лишь развел руками: мол, что поделаешь!

Врет, подумал Плешаков. Не может этот кабак приносить в месяц сто тысяч долларов. Если, конечно, сюда не входит доход и от наркотиков. Но все равно на какое-то время игра стоила свеч.

– Ну что ж, я, пожалуй, готов взять этот груз на свои плечи, – с легким вздохом сказал Плешаков.

– А что гость потребует взамен? – осведомился Гегам.

– Только полной откровенности. И сегодня, и в ближайшем будущем.

– Надо думать, – осторожно заметил Артур.

– Не надо, – обернулся к нему Плешаков. – Иначе придется объяснять и Витальке, и генералу, и, что хуже всего, Абу, откуда взялась эта кассета.

– Уважаемый гость знаком с ними? – спросил Гегам.

– Конкуренты, – коротко ответил Плешаков. Он решил, что этого пока будет вполне достаточно и не надо объяснять – кто ты и чем занимаешься. Захотят – сами без труда выяснят. По номерам машин. Да и сам он, Анатолий Иванович, не такой уж закрытый для публики, не раз появлялся на экране телевизора.