Парни отпрянули. Антон услышал сдавленное восклицание. А еще через секунду наступила тишина, нарушаемая лишь хриплыми завываниями магнитофона.

— Иди сюда, — сказал Ким ровным голосом. — Иначе всех положу.

— Нет, — выдавил из себя бритоголовый.

— Иди сюда, — повторил Ким строже.

Парень шагнул вперед. Шагнул словно лунатик, загипнотизированный световыми бликами на лезвии меча. Ким ждал его в напряженной позе, чуть присев на расставленных ногах, держа меч обеими руками и выставив его вперед: острие на уровне глаз бритоголового.

— А теперь побеседуем, — сказал Ким.

Антон перевел дыхание.

«Все не так плохо, — решил он. — Видно, Ким знает что делает. Но как он их всех!!!»

— Ты меня внимательно слушай, — продолжал тем временем Ким, обращаясь к бритоголовому. — Очень внимательно. И запоминай, что скажу. Надолго. Понимаешь?

Парень смолчал, стиснув зубы. Он смотрел на Кима с ненавистью. Ким аккуратно положил меч плашмя на его плечо. Если бы парень рыпнулся, Ким в один момент снес бы ему голову. Но бритоголовый и сам это отлично понимал. И стоял смирно.

— Ты ведь парень умный, — вел «беседу» Ким. — Соображаешь, что к чему. Не то что все эти ублюдки. Только вот кто тебе идейки разные паршивые подкидывает, вот вопрос.

— Я не понимаю…

— День четырнадцатого июля помнишь? — с нажимом спросил Ким. — Со стрельбой и погромами, помнишь? Ну?!

— Помню, — признался парень; ненависти в его глазах не осталось, один только страх.

— А кто у нас в тот день Муравьем был тоже помнишь?

— Помню…

— Ага, вот уже вроде и два правильных ответа. Я же не ошибаюсь, дорогой мой друг. Мой меч таких как ты за версту чует… и находит… Значит, помнишь? Но может быть, стараешься забыть?

— С-стараюсь.

— А вот это неправильный ответ. Помнить нужно!

Парень застонал вдруг и закрыл глаза.

— Нет, — прошептал он одними губами.

— Даже не знаю, что с тобой теперь и делать, — задумался Ким. — Поезд ушел. Четырнадцатое не вернешь.

— Не вернешь, — эхом повторил бритоголовый.

Тусовка в молчании внимала.

— Хорошо, — решил наконец Ким. — Запоздавшее возмездие — это всегда новое зло. Я тебя отпущу. Но есть одна просьба. Рассказывай обо мне. Рассказывай. Друзьям, родственникам и просто знакомым. Живет, дескать, такой парень по имени Ким. Мэн крутой, чувак что надо. Он, этот Ким, Муравьев чувствует и ищет. И до тебя вот добрался. Рассказывай. Мало ли до будущего Муравья дойдет. Смотришь, когда власть он получит, то вспомнит обо мне и призадумается. И не будет слишком с ней, властью, баловать. Понял?

— Понял, — парень приободрился.

— Молодец, — похвалил Ким.

Постоял, о чем-то раздумывая, потом приподнял меч и лезвием, самым концом, сделал надрез на щеке парня. Тот вскрикнул не столько от боли, сколько от неожиданности. Потекла кровь.

— Это тебе на память, — сказал Ким, убирая меч, повернулся. — Пошли, Антон. Совсем стемнело.

Никто не пытался их догнать. 

Поздно ночью Богом Забытый Город словно вымирает. Трудно, практически невозможно, встретить прохожего на улице в это время. Темно и пусто. Но не тихо. Слышен шорох, скрип, топотание, еще множество звуков на пределе слышимости. Город меняется, как змея, сбрасывающая кожу; как жук, вылезающий из старого хитинового панциря. Каждую ночь город меняет облик…

>

Итак, самое время рассказать историю Кима, художника-оформителя и славного Витязя. Будем надеяться, она не займет много места. 

>

Ким лежал на кушетке. В препаршивом настроении. Кроме всего прочего этому способствовала и погода. Небо заслонили неумолимые тучи, злорадно моросил дождь. Серая погода, серый мир, серые мысли.

Еще за окном дымил завод. В непосредственной близости от микрорайона. Последнее время рядом с проходной завода было беспокойно. «Зеленые» устраивали пикеты, расклеивали листовки, чего-то требовали, чего-то добивались. На них ходили смотреть, как на достопримечательность. Приводили детей. Еще бы — «зеленые» в городе, где всю жизнь слово «экология» считалось бранным! «Зеленых» исправно гоняла милиция. Завод исправно травил горожан.

С неделю назад у Кима сорвался заказ. Дворцу Молодежи (в просторечии — ДМ, Дом Мудаков) срочно понадобилось оформить выставочный зал. У Кима там на полставки фотографом работал закадычный дружок, помог выйти на администрацию. Был даже выплачен (и такое случается!) аванс и умеючи, со вкусом, пропит. Но потом администрация увидела эскизы, наброски, в ужасе отшатнулась и наотрез отказалась от дальнейших Кимовых услуг.

«Я понимаю, — оправдывался директор, невероятного объема толстяк в очках и с бородкой, — я понимаю, новые веяния в искусстве, авангард, поп-арт, молодежная культура, НО НЕ ДО ТАКОЙ ЖЕ СТЕПЕНИ!». Заказ сорвался.

А три дня назад приходила Надя. Наверное, мириться. Увидела горы пустых бутылок, неумытые рожи непроспавшихся с вечера собеседников (с болью и дрожью ожидали гонца за пивом), швырнула ключ на пол, бросила через плечо: «Свинья!», ушла, хлопнув дверью.

Ничего теперь Киму не оставалось. Кроме как лезть в петлю.