— Да.

— Малыши так обрадовались» когда им предложили прокатиться на нем.

— Да.

— В общем, все счастливы.

Во всяком случае, похоже, враждующие стороны действительно были счастливы. Правда, никто не потрудился узнать мнение штатских, но их взгляды на военные действия всегда были крайне радикальны. А среди военных, по крайней мере военных определенного ранга, в большом количестве наблюдались похлопывание по спинам, рассказывание анекдотов и оживленный обмен щитами. Все сходились на том, что война удалась на славу, сами подумайте: громадные флотилии кораблей, долгая осада, деревянные кони и в заключение грандиозный пожар. Чертовски удачная война. Звуки довольного пения разносились по темному, как вино, морю.

— Вы слышите? — фыркнул Виндринссей, выныривая из мрака, что окружал вытащенные на берег эфебские корабли. — Помяните мои слова, вот–вот все пятнадцать хоров затянут что–нибудь про центуриона, плывущего по реке. Сборище идиотов, у которых мозги в портупеях. — Он уселся на камень и с чувством изрек: — Козлы.

— Слушай, а как Элинор объяснит все происшедшее своему дружку? — спросил Эрик.

— Как–нибудь объяснит, — откликнулся Виндринссей. — Обычно женщинам это удается.

— Но она ведь вышла замуж. И у нее куча детей, — настаивал Эрик.

Виндринссей пожал плечами.

— Это был миг безумной страсти. — Он бросил на Ринсвинда проницательный взгляд. — Эй, демон, можно перекинуться с тобой словечком где–нибудь в спокойном месте?

Виндринссей встал и повел волшебника к кораблям, тяжело ступая по мокрому песку. Виндринссея явно что–то тяготило.

— Сегодня вечером, с отливом, я отплываю домой, — сообщил он. — Война кончилась, какой смысл продолжать болтаться здесь?

— Хорошая мысль.

— Ненавижу морские путешествия! — признался Виндринссей, пиная ногой ближайший корабль. — И всех этих идиотов, которые расхаживают вокруг и вопят: тяни то, опускай се, застопори это. А еще я страдаю от морской болезни.

— Понимаю. Примерно так же я отношусь к высоте, — сочувственно отозвался Ринсвинд.

Виндринссей снова пнул корабль, по–видимому пытаясь разрешить какую–то серьезную эмоциональную проблему.

— Дело вот в чем.., — с несчастным видом продолжил он. — Ты случайно не знаешь, удастся ли мне добраться домой, а?

— Что?

— Тут всего несколько сотен миль, совсем рядом, правда? — настаивал Виндринссей, излучая беспокойство, словно оживший маяк.

— Гм…

Ринсвинд посмотрел Виндринссею в лицо. «Десять лет… — подумал он. — И всякие жуткие приключения с крылатыми как их там морскими чудовищами. С другой стороны, много ли будет толку, если он все узнает?»

— Можешь не сомневаться, домой ты вернешься, — наконец кивнул он. — По сути, ты этим и прославился. О том, как ты добирался домой, потом сложили настоящие легенды.

— Пуф! — Виндринссей прислонился к корпусу корабля, снял с себя шлем и вытер лоб. — Честно признаюсь, ты снял с моей души тяжкий груз. Я боялся, что боги затаили на меня обиду.

Ринсвинд промолчал.

— Их злит, когда люди берут и выдумывают всякие штуковины типа деревянных коней и тоннелей, — пояснил Виндринссей. — Понимаешь, боги — ярые приверженцы традиций. Они предпочитают, чтобы люди просто рубили друг друга в капусту. А я лишь хотел показать людям, что желаемого результата можно добиться куда более простым способом. Я думал, может, они чуть умнее станут…

Где–то дальше вдоль побережья раздавались крепкие мужские голоса, громко распевающие:

— …По реке плывет центурион из крепости Гелиоделифилодельфибоскроментуево…

— Но это не помогло, — сказал Ринсвинд.

— Однако я хотя бы попытался, да?

— Да.

Виндринссей похлопал его по спине.

— Выше нос. Хуже уже не будет, правда?

Они зашли в воду, где среди темных волн стоял на якоре корабль Виндринссея. Полководец, провожаемый взглядом Ринсвинда, подплыл к деревянной лесенке и поднялся на борт. Через какое–то время корабль поднял весла — или опустил весла, или как там это называется, когда их просовывают в дырки в бортах, — и медленно вышел в гавань.

Над водой разнеслись голоса:

— Направь вот этот конец корабля, да, да, вот этот, который острый, вон в ту сторону, сержант.

— Слушаюсь, сэр!

— И не ори. Я тебе что, приказывал орать? И почему вы так любите драть глотки? Ладно, ты тут распоряжайся, а я пойду прилягу.

Ринсвинд побрел по берегу обратно.

— Беда в том, — рассуждал он, — что все мы испытываем надежды, говорим, что хуже не будет, ан нет «хуже» и «лучше», есть только «сейчас». И все идет, как идет. Но что толку говорить ему об этом? У него скоро и так будет забот полон рот.

Эрик, вдруг оказавшийся за спиной у Ринсвинда, шмыгнул носом и заметил:

— Это была самая грустная речь, что я когда–либо слышал.

А эфебская и цортская армии продолжали горланить вокруг своих праздничных костров.

— …Вышел Ахилл на крыльцо…

— Ну и ладно… — сказал Ринсвинд. — Пошли домой.

— Кстати, ты не обращал внимание на забавное сходство между вами? Вы с ним очень похожи, — промолвил Эрик, когда они зашагали дальше по песку.

— Что ты имеешь в виду?